Что такое "ВОЛЯ К ВЛАСТИ"? Как правильно пишется данное слово. Понятие и трактовка.

ВОЛЯ К ВЛАСТИ ВОЛЯ К ВЛАСТИ (der Wille zur Macht) - центральное понятие философии жизни Ницше, оказавшее и до сих пор оказывающее значимое влияние на философскую мысль 20 ст. Подверглось беспрецедентной вульгаризации, фальсификации и идеологизации. Ницше принципиально отказался от систематического изложения своей философии. В «Сумерках идолов» он писал: «Я не доверяю всем систематикам и сторонюсь их. Воля к системе есть недостаток честности». Ницше считал, что есть более высокое единство мысли и понимания, чем то, что полагается разумом в тотальности системы: это единство озарения и жеста в «танце мысли», разворачивающемся на сцене афористического письма. Лишь в этом единстве жеста могут быть схвачены и поняты все основные движения мысли философа: «В. к В.», жизнь, становление, переоценка всех ценностей, телесность, «вечное возвращение» того же самого. Последнее сочинение Ницше «Воля к власти» изначально асистемно, поскольку собрано и составлено из афоризмов уже после того, как в 1889 Ницше не смог (или не захотел, как его Заратустра?) спуститься с высот своего духовного восхождения и в кромешном одиночестве своего безумия стал недоступен нашему пониманию. Всякое начинание начинается с критики. Воспитанный на почве западной метафизической, а потому критической по существу традиции, Ницше заявляет свой критицизм как требование «переоценки всех ценностей». Ницше ставит под вопрос не только «ложные» ценности «больного», декаденст-вующего мира, но и само бытийное основание этого мира «последних людей», «ложно» понятое, или, скорее, преднамеренно «перевернутое» из «духа мщения» по отношению к жизни, как ratio, трансцендентное, сверх-естественное. Так. обр. он расчищает место для того, чтобы выдвинуть собственное, действительное основание того, что есть. Таковым для Ницше как раз и выступает «В. к В.» как «живое», т.е. иррациональное, имманентное, естественное начало всего того, что есть в мире. Саму жизнь Ницше постигает в образе «жизненного потока» благодаря понятию становления, которое выступает как основная черта всего сущего. Становление жизни есть непрерывное и постоянное вставание и выстаивание. Чтобы быть, необходимо еще всякий раз стать. Становление требует всегда усилия. Потому все, что хочет жить, должно иметь еще некое стремление, усилие, энергию для того, чтобы подняться, встать и выстоять. Это усилие есть рывок из потенции в актуальность. Это усилие Ницше понимает как неразрывное единство «сохранения и возрастания» жизни. Все, что живет, хочет сохранить себя, но это возможно лишь благодаря неустанному возрастанию. Именно тяга к росту является условием сохранения жизни, т.е. постоянного стояния сущего во времени, но не наоборот. Жизнь в философии Ницше не есть живая предпосылка, (как скажем, для биолога, или дарвиниста), но и не результат; она суть становление. Именно единство «сохранения - возрастания» как усилие становления задает вектор жизненного потока и составляет основную тягу, основную черту жизни. Вот это усилие становления, «жажду жизни» всего того, что тянется жить, Ницше схватывает в понятии «В. к В.». И если Ницше отмечает, что В. к В. - это «самая внутренняя сущность бытия» (»Воля к власти», афоризм 693), то это значит, что он понимает ее не психологически, биологически или только социально-политически, но прежде всего - онтологически. (Ибо со времен Аристотеля сущностью называют собственную суть бытия вещи). Итак, В. к В. - это глубочайшая, основополагающая суть сущего в целом, всего того, что действительно есть, т.е. тянется к жизни. Выдвигая волю как основоположение мира сущего, Ницше, не смотря на весь свой критический пафос, движется в поле метафизической традиции: уже у Иоана Дунса Скота мы встречаем тезис: «Voluntas superior est intellectu» (Воля превыше разума), который восходит к мысли Августина о том, что любовь к Богу важнее, чем познание Бога. В метафизике Нового времени Лейбниц первым почувствовал односторонность картезианского рационализма. В работе «Начала природы и благодати, основанные на разуме» он пишет, что монады, как простые субстанции, т.е. первоначальные единства в мире, могут отличаться лишь внутренними качествами и действиями, а именно «...восприятиями, или перцепциями (perceptions) (т.е. представлениями (representations) в простом сложного или внешнего), и стремлениями (appetitions) (т.е. влечениями от одного представления к другому), составляющими принципы изменений». Вот этот «аппетитус» и есть простейший конституирующий момент воли уже для Лейбница, когда он говорит о монадах более высокого порядка: энтелехиях, душах, духах, жизнях. У Ницше более радикальный взгляд на вещи: в его языке и восприятия, и апперцепции выступят как ценности, положенные «В. к В.», а потому единственно «аппетит воли» является основополагающим моментом, составляющим принцип изменений, т.е. становления жизни. У Канта эта интенция выступает как приоритет практического разума над теоретическим. Но уже Шеллинг в работе «Философия исследования о сущности человеческой свободы и связанных с ней предметах» прямо заявляет: «В последней высшей инстанции нет иного бытия, кроме воления (Wollen). Воление есть пра-бытие, и только к волению приложимы все предикаты этого бытия: безоснов-ность, вечность, независимость от времени, самоутверждение». Итог такому мировидению, основанному, к примеру, у Фихте на свободном волеполагании «Я», или у Шеллинга - на «эстетическом созерцании», т.е. опять же творческом, спонтанном, свободном акте Я-художника, подводит Шопенгауэр, озаглавив свой основной труд: «Мир как воля и представление». Ницше называл Шопенгауэра среди немногих своих учителей, но в то же время критиковал последнего за «пессимизм» его «мировой воли». Ницше полагал, что Шопенгауэр, как и многие другие, лишь перенял и усилил предрассудок обыденного мышления, состоящий в том, во-первых, что словом «воля» обозначают нечто простое, самопонятное, некую «непосредственную достоверность» «я хочу» по аналогии с «я мыслю», а во-вторых, в том, что хотящий полагает, будто воли достаточно для действия, по аналогии с причиной и следствием, по грамматической привычке подставляя под акт воли еще и «Я» субъекта действия; т.е. как говорит Ницше, «вопиющее самопротиворечие - causa sui». В работе «По ту сторону добра и зла» (аф. 19) Ницше показывал, что воля, каждое хотение состоит по крайней мере из семи важнейших моментов: 1) «чувство состояния, от которого мы стремимся избавится и... которого мы стремимся достигнуть...»; и сопутствующее «мускульное чувство»; 2) «в каждом волевом акте есть командующая (ведущая) мысль; однако нечего и думать, что можно отделить эту мысль от «хотения» и что «будто тогда останется еще воля!»; 3) воля есть «аффект команды»; 4) в воле есть «собранность в кулак», «тот прямой взгляд, фиксирующий исключительно одно, та безусловная оценка положения «теперь нужно это и ничто другое»; 5) «человек, который хочет, - приказывает чему-то в себе, что повинуется или о чем он думает, что оно повинуется»; 6) «поскольку мы являемся одновременно приказывающими и повинующимися, то... при помощи синтетического понятия Я... хотящий полагает, что воля и действие каким-то образом составляют одно»; 7) «хотящий» приписывает самой воле еще и успех, исполнение хотения и наслаждается при этом приростом того чувства мощи, которое несет с собою всяческий успех. «Свобода воли» - вот слово для этого многообразного состояния удовольствия хотящего... «. Итак, во всяком волении присутствует неразрывное единство «повелевания и повиновения», ибо «ведь наше тело есть только общественный строй многих душ», т.е. как поясняет Ницше, «служебных «no-воль» или «no-душ». Как оркестр (вспомним, хотя бы, Феллини) есть единство дирижера и музыкантов: ведь дирижер без исполнителей немощен и смешон, но и оркестр без его палочки свое-волен и какафони-чен, разрушителен и дис-гармоничен. Воля никоим образом не может быть сведена к простому, спонтанному, «амебному» хотению, к инстинкту желания. Понятно, что за всякой волей, за всяким желанием лежит воление, ибо всякий глагол изначальнее субстантива. Потому, критикуя прежнее нигилистическое мышление, Ницше вскрывает предпосылки субстантивированных форм метафизической мысли, вершиной и «опорной точкой» которой вступает Ego, т.е. «яйность Я», как сказал бы Хайдеггер. Ницше пишет в «Воле к власти» (аф. 675): «Вообще водить - то же самое, что хотеть стать сильнее, хотеть расти - а для всего этого еще и хотеть средств». Итак, единство воли в качестве основной черты всего живого выступает как единство трех модусов: я хочу, я могу, я должен. Это единство задается как раз тем, что Ницше называет властью, поэтому сутью бытия вещей является именно «В. к В.». При этом, власть здесь никоим образом не может быть понята как акциденция воли; напротив, как раз власть является сущностью воли. И если Ницше пишет «В. к В.», то это значит, что власть как целевая причина «оформляет» (в Аристотелевском смысле) волю, «замыкает» ее на саму себя и, тем самым, «делает» субстанциально-сущей. Так. обр., Ницше, полагающий в качестве сущности воли ее устремленность к власти, а В. к В. понимающий как основополагающую тягу жизни всего сущего, похоже возвращается в своей мысли к истоку метафизики и мыслит тоже самое, что еще Аристотель называл энтелехией, которая как некая сила (energia) придает завершенность и, тем самым, определенное совершенство вещи, состоящее в возможности быть собой; ведь еще Лейбниц указывал на перевод Аристотелевской «энтелехии» у Ермолая Варвара как perfectihabea. И когда Хайдеггер называет Ницше «последним метафизиком», то он совершенно прав не только в том смысле, что Ницше зависим и завершает собой давнишнюю традицию западной метафизики как «метафизики воли», но и в том смысле он «последний», что выдает тайну такого истолкования бытия сущего, разрабатывая фактически «метафизику власти». Ибо именно власть, или «В. к В.» выступают как простейшие, первичные единства в мире, как своего рода «монады» жизненного потока, замыкающиеся как тела. Отсюда уже один шаг до понятия «центров власти», а так же процессов рассеивания и концентрации власти, как это представлено в «метафизике власти» Фуко; и еще один шаг до «машин желания» в «Анти-Эдипе» Делеза и Гватта-ри; но эти шаги, пожалуй, все в том же, возделанном Ницше, поле «метафизики власти». Власть, именно она, как некий «зуд», захватывает многих; и как раз по поводу «властвования воли» возникало больше всего шума, обвинений и недоразумений вокруг имени Ницше. Удивительным образом не попадает в цель как то поверхностное, вульгарное, «узколобое» истолкование В. к В., которое понимает ее чуть ли не как «культ силы», распущенность насилия, подставляя Ницше под мифологемы «белокурой бестии» либо массо-идного «жвачного супер-менства», так и то «кликушество сирых и убогих», кто заранее опустив руки, повторяет: «у сильного всегда бессильный виноват». Те и другие забывают, что грубая, внешняя сила всегда растрачивается, «умирает» в том, на что она направлена, если она не возвращается к себе самой, если нет принципа «сохранения и возрастания». Внешняя сила - лишь следствие власти, но не предшествует ей. Таким образом, В. к В. не может быть понята и сведена лишь к внешнему господству. Потому Ницше выдвигает императив: «Прежде,\" чем господствовать над другими, научись властвовать над собой». Это не значит, что невозможно или отсутствует социально-политическое измерение и прочтение В. к В., но это значит, что у Ницше тайна «политической воли» и власти как господства заключена во власти как са-мо-властвовании; потому, кстати, «метафизика В. к В.» предшествует как социальной онтологии, так и всяческой политологии. Ведь Ницше не говорит «Wille zur Herrschaft», но именно «Wille zur Macht». В немецком языке власть как господство, правление, царство обозначается словом «Herrschaft». «Macht» также имеет значение власти, в том числе и в политическом смысле, но исконное значение этого слова - прежде всего сила, мощь могущество. «Macht» производно от глагола «machen» - делать, производить, изготавливать, поступать. «Macht» - это сила про-из-водящего, это могущество делающего, это мощь поступка, это власть дела. «Macht» - это способность нечто сделать, произвести, поступить; как потенция, она предшествует акту. Говоря о «Wille zur Macht» Ницше дает нам понять, что в единстве трех модусов воли: хочу, могу и должен, основополагающим является как раз «я могу». Могущество власти, сила воли заключается не в хаосе произвола, но растет из потаенной возможности «могу». Потому-то воля не может быть сведена просто к «слепому желанию» или только к «тупому должест-вованию». Ибо ведь мы можем не хотеть, укрощать желания (принцип аскезы, нирваны); мы можем также не подчиниться повелению, отказаться от всякого «должен», безвольно не исполнить долг (принцип анархии, «праздник непослушания»). Но мы не можем хотеть не мочь; мы не можем и не должны желать немощи, бессилия, слабости. Иначе, мы не исполним долг жизни, мы предадим собственную «волю к жизни» и не отдадим долга. В этом смысле власть как простейший конституирующий момент жизненного потока, выступает для Ницше синонимом жизни; поэтому он зачастую вместо «В. к В.» пишет «воля к жизни». Смысл слова «власть» у Ницше проясляется из синонимического ряда, написанного через запятую: «Сама жизнь ценится мною, как инстинкт роста, устойчивости, накопления сил, власти: где недостает воли к власти, там упадок. Я утверждаю, что всем высшим ценностям человечества недостает этой воли, что под самыми святыми именами господствуют ценности упадка, нигилистические ценности». Лишь онтологическое прочтение принципов автаркии и автономии воли позволяет понять, почему для Ницше В. к В. выступает также и принципом полага-ния ценностей. Сама истина (как и ложь, и все другие «выешие идеалы») оказывается у Ницше такой ценностью, т.е. условием возрастания или ослабления В. к В., положенным вовне. В «Сумерках идолов» он запускает такую стрелу-изречение (аф. 18) в «плоть» рационализма: «Кто не умеет влагать в вещи своей воли, тот, по крайней мере, все же влагает в них смысл: т.е. он полагает, что в них уже есть воля (Принцип «веры»)». Такой «принцип веры» есть предпосылка не только «религиозного сознания», но и всего новоевропейского естественно-научного познания, основанного на картезианском рационализме. И Ницше ехидно замечает в работе «По ту сторону добра и зла»: «Быть может, в пяти-шести головах и брезжит нынче мысль, что физика тоже есть лишь толкование и упорядочение мира (по нашей мерке! - с позволения сказать), а не объяснение мира...». Обратим внимание: не «Книга природы», не Текст, но ис-толкование. Результат познания будет всегда зависеть от того, из чего исходит ис-толкование, т.е. от предпосылок. В случае с «позитивно» настроенной наукой это - «Ego cogito» Декарта. Возражая Декарту, Ницше пишет: «... мысль приходит, когда «она» хочет, а не когда «я» хочу; так что будет искажением сущности дела говорить: субъект «я» есть условие предиката «мыслю». Мыслится (Es denkt): но что это «ся» есть как раз старое знаменитое Я, это, выражаясь мягко, только предположение...». Отнюдь не мышление, тем более понятое как ratio, определяет, т.е. полагает границы жизни; напротив, по Ницше, само cogito как представление положено волей к жизни. В. к В. фундаментальнее, чем воля к истине. Сам разум, по Ницше, есть лишь «модус», одна из форм проявления В. к В. Но когда истины разума как «высшие ценности, идеалы, нормы» служат не возрастанию В. к В., но «отравлению» и упадку жизни, тогда они должны быть сметены; и не потому что они ложны, а потому что они - ценности, положенные слабеющей, немощной, мстительной волей. Отсюда становится ясно, почему Ницше, как никто другой, столь яростно обрушивается на картезианский рационализм. В противовес основоположению системы Декарта: «Ego cogito, ergo sum», - он мог бы сказать: «Ego volo, ergo sum», но этот тезис уже до него был выдвинут Мен де Бираном. Поскольку у Ницше воля изначальнее разума, то его мысль движется так: «Ego volo, ergo cogito, ergo sum», только для него Ego - уже не трансцендентальная субъективность Декарта, по волящий субъект, т.е. трансцендентальная телесность. Недостаточно сказать, что Ницше реабилитирует тело. Он просто смотрит глубже, как бы «сквозь» разум: за бесплотным трансцендентальным Ego он видит «страдающее тело»; за осмотрительным рассудком он видит трусливую, немощную волю; за решимостью разума он видит «танец» утверждения жизни. Поскольку сущностью воли к жизни является власть, основополагающий тезис Ницше мог бы звучать так: «Ego impero, ergo sum». Иными словами, «диктатуре разума» Ницше противополагает «империю воли»; вернее, тотальность разума, как она представлена у Декарта или у Гегеля, он вписывает в границы «империи воли». Отсюда понятно, почему Хайдеггер в «Европейском нигилизме» парадоксальным образом сближает позиции Декарта и Ницше в рамках одной метафизической установки. Весь радикализм Ницше выливается в то, что вместо одной человеческой определенности - «я мыслю», он полагает другую определенность - «я волю», в качестве основания бытия сущего, т.е. как subjectum. Проблемы как для Декарта, так и для Ницше начинаются там, где встает вопрос о границах как разума, так и воли. Но если Декарт начинает, то Ницше завершает. Он ведь еще до Хайдеггера заговорил о «преодолении метафизики». Ницше выходит на границы «империи воли», когда касается тайны метафизики, вводя символ круга. В работе «Так говорил Заратустра» карлик, воплощающий «дух тяжести» прежней метафизической мысли, говорит: «Все прямое лжет... Всякая истина крива, само время есть круг». Тайна В. к В. таится в проблеме «круга воли» и Ницше почувствовал проблему границы, а тем самым и преодоления метафизики, когда от «В. к В.» с необходимостью подошел к своей идее «вечного возвращения того же самого». Вот как Ницше «философствует молотом» в конце работы «Сумерки идолов»: «Подтверждение жизни даже в самых непостижимых и суровых ее проблемах; воля к жизни, ликующая в жертве своими высшими типами собственной неисчерпаемости, - вот что назвал я дионисическим... Не для того, чтобы освободиться от ужаса и сострадания..., а для того, чтобы, наперекор ужасу и состраданию, быть самому вечной радостью становления, - той радостью, которая заключает в себе также и радость уничтожения... тут я снова возвращаюсь на ту почву, из которой растет мое хотение, моя мощь, - я, последний ученик философа Диониса, - я, учитель вечного возвращения...». Но и сегодня, спустя сто лет после сумасшествия Ницше и почти век со дня его кончины, когда безумие рационализированного и технократического мира давно захлестнуло безумство мысли «последнего ученика Диониса»; когда извращения жизни стали чуть-ли не «перверсивной нормой» не только массовой культуры, но также искусства и мысли; когда в потоке деконструктивизма и симулякров сама жизнь становится симуляцией; когда появилось слишком много «сверх-чело-вечков», которые «облизнулись» по поводу В. к В. (как раз в том смысле, о котором предупреждал Достоевский: «Если Бога нет, то все дозволено»); сегодня мы вновь возвращаемся к Ницше, который вседозволенности, распущенности, «плебейству» разума противопоставил решимость, мужественность, «аристократизм» мысли. И ныне мы должны, хотим и можем спрашивать: Что есть сущее по способу «В. к В.»; что значит, что оно есть; и каковы границы такого понимания бытия сущего? Ведь Ницше учил нас: «Хочешь ты сопутствовать? или предшествовать? или идти сам по себе?... Надо знать, чего хочешь и хочешь ли. Четвертый вопрос совести».

"Философия жизни " Ф. Ницше - одно из интереснейших направлений философии иррационализма, которое исследует природу человека, его индивидуальность и свободу. Это поиск новой морали для свободного человека на пути разрушения традиционных ценностей. В его философских воззрениях понятие "жизнь" призвано заменить понятие "бытие". Бытие это статичное состояние, а жизнь - движение, становление, и именно оно (становление) является первоосновой мира. Поэтому изучение иррациональной природы человека, стремление понять человека, найти выход из эпохи "упадка культур " и двойной морали - основная цель философии Ф. Ницше.

Он пишет: "Толкуя сам себя, я сам себе не в толк, во мне толмач давно уж приумолк. Но кто ступает собственной тропой, тот к свету ясному несёт и образ мой". Он понимал себя как человека, который возвестил о новой эпохе и утверждал, что его имя будут вспоминать в связи с кризисом, какого никогда не было на земле, глубочайшим конфликтом сознания, разрывом со всем, во что раньше свято верили. Безусловно, учение Ф. Ницше противоречиво, именно поэтому не может быть оценено как только негативное или только позитивное. Его философия заставляет думать, сравнивать, размышлять.

На формирование мировоззрения Ф. Ницше огромное влияние оказал немецкий философ Шопенгауэр . В своей работе "Мир как воля и представление" Шопенгауэр выстраивает стройную цельную философскую систему суждений о бытие человека. Мир в изображении философа мрачен. Не Бог управляет миром, а слепая разрушительная Мировая Воля, которая является могучим творческим принципом, порождающим все вещи и про-цессы. Все феномены мира - результаты творения этой Воли.

По Шопенгауэру, Воля лежит в основе всякого ума, побуждает его к деятельности и развивает, она лежит в основе всех явлений, она - сущность всякой вещи, независимая от пространства и времени "вещь в себе". Эта воля имеет характер всеединства, поэтому она является Волей Вселенной. В Воле заключается сущность природы и её явления, при этом вещи и явления - суть объективации Воли. Она как постоянная жизненная сила - сущность всего того, что есть, и того, что появится.

При этом А. Шопенгауэр отмечает, что различные формы процесса самореализации Мировой Воли мы видим в земном притяжении, магнетизме , в воссоединении электрических полюсов, в росте кристаллов и т. д. Анализируя сущность неорганического мира, мы видим одну и ту же жизненную постоянную силу, которая, по мнению философа, постоянно возрастая и делаясь всё более заметной, проявляется в жизни растений, животных и человека.

Проявляясь во времени и пространстве, воля подчиняется принципу индивидуации и становится Волей к жизни. Воля к жизни как производная от Мировой Воли проявляется как стремление, которому нет конца. Она присуща каждому уровню природы. Но наиболее наглядно она прослеживается в животном мире и обществе: здесь для всех одинаково стремление к сохранению, благополучию и размножению.

Жизнь людей в обществе полна нужды, страха, горя и сострадания, и всё сводится к борьбе за существование. Тревоги чередуются с разо-чарованием, моменты удовлетворения желаний мимолётны и приносят затем скуку и новые страдания. Эгоизм людей, лежащий в основе их поступков, обусловливает "войну всех против всех". А. Шопенгауэр повторяет слова английского философа Т. Гоббса : "Человек человеку - волк".

Следует отметить, что Шопенгауэр не ограничивался констатацией зла в окружающем мире, а пытался обрисовать пути, следуя которым человек может прожить жизнь спокойно, счастливо. Счастье он понимал как спокойствие и считал, что возможно отстраниться от построений Воли, только пренебрегая потребностями, кроме самых необходимых. Этим он пропагандировал аскетический образ жизни. Моральное самосовершенствование рассматривалось мыслителем как способ отрешения от злой Воли.

При этом этическая программа Шопенгауэра по-своему вполне последовательна. Коль скоро Мировая Воля представляет собой источник зла, то её самоликвидация морально оправдана и даже необходима. Поскольку уничтожение её возможно только через определённую деятельность порождённых ею людей, морально необходимо упразднение ими Воли к жизни в самих себе. В этом, по мнению философа, и заключается их этический долг.

Нравственный закон Шопенгауэра гласит: принуждая себя ничего не делать из того, что хочется, следует делать всё то, что не хочется. Мораль должна складываться из следующих элементов: покорное принятие мучений, аскетическая позиция в отношении собственной личности , альтруистическая установка в отношении всех других людей и полное упразднение эгоизма в результате действий первых двух принципов. Философ подчёркивает, что обязательной предпосылкой и условием морали является свобода воли человека. Моральный человек достигает своего рода атеистической "святости". Он не верит в Бога, но ведёт себя так, как если бы он в него верил, и следует его заветам.

Учение А. Шопенгауэра об иррациональной Воле, о Воле к жизни всего сущего, представления о внешнем мире через внутренний мир человека повлияли на эволюцию философских взглядов Ф. Ницше, формирование его концепции сверхчеловека и Воли к власти.

В человеке страдание достигает своей кульминационной точки.

И чем более сознателен и духовно богат человек, тем больше его страдания, "гений страдает больше всех". Жизнь людей проникнута скудоумием и пошлостью, завистью и лицемерием и представляет, по мнению философа, постоянно возвращающееся хотение мелочей, "сонное шатание" до самой смерти. Люди "заводятся" и "идут" не зная, куда и зачем, они разыгрывают в жизни пустые пьесы. "Хотеть и стремиться" лежит в основе сущности человека. А если у человека объекты хотения отсутствуют, предположим, из-за лёгкости их удовлетворения, то им овладевают скука и пустота.

Ф. Ницше - создатель новой нравственной философии, которая, по его мнению, является центром всякой философии, т. е. "зерном", из которого вырастает целое "растение". Он опровергает христианскую мораль, провозглашающую принципы любви и сострадания. "Что хорошо? - Всё, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? - Всё, что происходит от слабости. Что есть счастье? - Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия. Не удовлетворённость, но стремление к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способностей (добродетель, свободная от морали)". Далее. "Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно ещё помочь в этом!" - восклицает Ф. Ницше. И, наконец: "Что вреднее всякого порока? - Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым - христианство ".

Он утверждает, что именно христианская мораль является условием сохранения слабых, бедных духовно, "полуудачных или полностью неудачных видов человечества". Она является инстинктом "стада против сильных и независимых", инстинктом "страдающих и ошибающихся против счастливых", инстинктом "посредственных против исключительных". Это мораль рабов. Христианство полагает, что человек не знает и не может знать, что для него добро и что зло: он верит Богу, который один знает это. Христианская мораль, по мнению философа, есть приказ, источник которой трансцендентен; она по ту сторону всякой критики... поскольку Бог есть истина, она возникает и ниспровергается вместе с верой в Бога.

Христианство является религией сострадания, именно поэтому Ницше не приемлет христианскую систему ценностей. Философ считает, что всякое сострадание удваивает человеческие страдания, в этом его расхождение с Шопенгауэром. Сострадание поддерживает всё, что уже готово к погибели, отдаляет конец обездоленных, неудачников, тем самым нарушает основной закон исторического развития, т. е. естественного отбора. Сострадание делает ещё более слабыми тех, кто не способен стоять на своих ногах, "выродившихся людей"; оно было распространено, прежде всего, среди рабов. Сострадая слабым, по мнению Ницше, мы сами заражаемся их болезнью и становимся рабами.

Анализируя природу человека в своей "философии жизни", Ницше приходит к тому, что все желания и страсти человека могут быть сведены к одному первичному инстинкту - Воле к власти. Воля к власти есть основной инстинкт всего сущего, и, в отличие от шопенгауэровской теории , в борьбе волевых центров заключается не зло мира, а наоборот - основа всего культурного прогресса.

В представлении о смысле человеческого бытия для немецкого философа принципиальным становится различие двух фундаментальных "сил": действующих - активных и противодействующих - реактивных. В истории человечества постоянно победу одерживали вторые, приводящие к тому, что в жизни и культуре господствуют косное постоянство, усреднённая однородность, отрицание всего нестандартного и нового.

Но подлинный смысл всего происходящего в жизни и культуре определяют первые силы, поскольку без них невозможно творчество, самопожертвование ради созидания абсолютно нового. Понятие "Воля к власти" потому и становится главным для Ф. Ницше, что он вкладывает в него содержание, не имеющее ничего общего с обыденным пониманием "власти" и "воли к власти". Воля к власти у Ницше - это не воля, которая вожделеет господства. Вожделеть и брать можно только по отношению к тому, что дано и установлено, т. е. по отношению к тому, что не зависимо от воли или даже господствует над ней.

Исходя из того, что нет ничего господствующего над Волей к власти, она, и только она, является основой всего сущего, Ницше понимает её как безграничное стремление творить и отдавать.

Однако данное утверждение следует уточнить. При чтении работ Ницше необходимо выделить два смысловых уровня.

Первыйвнешний, характеризуется тем, что философ нарочито вызывающе, вероятно сознательно, использует понятия и суждения, заставляющие думать о нём как о крайнем антигуманисте, проповеднике войны, жестокости и насилия. И на этом уровне Воля к власти предстаёт как стремление к превосходству и господству, имеющее чисто биологическое, физическое выражение. Недаром примером Воли к власти во многих его высказываниях выступает борьба за существование биологических организмов. В человеке она проявляется как стремление господствовать над другими людьми и становится средством выживания в окружающем нас мире.

В работах Ницше виден и второй смысловой уровень: Воля к власти есть неискоренимая, связанная с самой сущностью человеческой личности, потребность быть абсолютным творческим центром бытия. Ницше не верил в возможность объяснить свои новаторские идеи о смысле человеческого существования с помощью традиционных философских понятий, поэтому он использует такую терминологию, которая подчёркнуто нарочито порывает с традициями "великих" систем истории философии .

Ф. Ницше выдвигает идею "вечного возвращения" жизни на Земле. Он исходил из идеи Дюринга, что Вселенную можно представить в любой момент в виде комбинации элементарных частиц. Тогда мировой процесс будет калейдоскопом их различных комбинаций, число которых имеет предел. А это значит, что после завершения последней комбинации может вновь складываться первая. Следовательно, мировой процесс - это ни что иное, как циклическое повторение однажды уже бывшего, "всё становление имеет место только в рамках вечного круговращения и постоянного количества силы".

По Ницше, нам предстоит жить вечно, т. е. вечно возвращаться в периоды всего существующего. Каждое мгновение вечно, поскольку неизбежно возвращается. Поэтому мы должны устроить жизнь так, чтобы она производила впечатление прекрасного. Надо вести себя так, чтобы вся наша жизнь действительно носила на себе печать вечности. Желать вечного повторения каждой нашей мысли и чувства - именно в этом и заключается искусство жить.

Учение о "вечном возвращении" подготавливает почву к появлению нового типа человека - человека будущего, сверхчеловека. Образ сверхчеловека формировался на протяжении всего творчества философа, но наиболее содержательно представлен в его работе "Так говорил Заратустра" (1883-1886).

Сверхчеловек Ницше - это результат культурно-духовного совершенствования человека, тип настолько превосходящий современного ему человека по своим интеллектуально-моральным качествам, что он образует как бы новый и особый биологический тип. Сверхчеловек возносится над прежним уровнем человеческого бытия , но не ради произвола и господства над другими, а ради нового бытия, к которому нынешний человек по сути своей ещё не готов.

Сверхчеловек Ницше - это не конкретный человек, это не вождь, возвышающийся над массой людей, - это нравственный образ, означающий высшую степень духовного расцвета человечества, олицетворение тех новых моральных идеалов, любовь к которым Ницше стремился сделать главным нравственным устремлением человечества. Воля к власти в своей универсальности означает абсолютность жизни, абсолютность человеческой личности, понятой в её бесконечной потенциальной полноте, - это Ницше и обозначает понятием "сверхчеловек ".

В речи Заратустры "О трёх превращениях" Ф. Ницше видит долгий путь становления эпохи сверхчеловека. По Ницше сверхчеловеческая эволюция является духовной и проходит три стадии: верблюда, льва и ребёнка. На первой стадии человек, как бы верблюд, навьюченный всякими "ты должен" современного общества, берёт "всё самое трудное на себя" и спешит "в свою пустыню".

Здесь в "самой уединённой пустыне совершается второе превращение". На второй ступени "львом", господином самого себя является человек, "... свободу хочет он себе добыть и господином быть в своей собственной пустыне". Он не хочет жить по принципу "ты должен", дух льва говорит: "я хочу". "Создать новые ценности - этого не может ещё лев, но создавать себе свободу для нового созидания - это может сила льва. Завоевать себе свободу и священное Нет даже перед долгом - для этого... нужно стать львом". На этой стадии отбрасываются все принципы общественной морали.

"Завоевать себе право для новых ценностей - это самое страшное завоевание для духа выносливого и почтительного". И "хищный лев" хочет стать ещё "ребёнком". Чтобы понять эту аллегорию, нужно вчитаться в следующие строки: "Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения. Да, для игры созидания... нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир...", - так говорил Заратустра. На этой стадии свободный дух сверхчеловека творит систему ценностей для других.

По мнению Ницше, главным заблуждением людей является их слепое следование принципам, установленным религиями, моралью и законами. Но разве возможно тогда созидание самих творческих личностей ! Сверхчеловек - это яркая индивидуальность, устремленная в будущее, это творец новой жизни, который, освобождаясь от собственных страданий, пытается излечить "больное общество". В нём жизненная творческая сила достигает высшей стадии развития.

Следует отметить, что в своей концепции сверхчеловека Ницше отказывается от любви к "ближнему". Он проповедует любовь к "дальнему", постоянному творческому началу. "Ближних" Ницше представляет теми, кто находится в ленивом состоянии своих пороков, либо сравнивает их с "телегами", которые, скрипя, "везут камни в долину"; с лягушками, которые "сидят в своем болоте и там квакают из тростника". Это затхлый мир "страны отцов".

Сверхчеловек у Ницше - это "дальнее", синоним идеального и противоположного "ближнему" во временно-пространственном и психологическом планах, свободное от общепринятой системы ценностей, свободное для достижения "нового смысла земли!". А современный человек - лишь "канат", "натянутый между животным и сверхчеловеком", "канат над пропастью", "мост" к цели, он - "гибель" и "переход" к новой эпохе сверхчеловека, он - то, что должно создать почву для появления сверхчеловека и погибнуть.

Безобразен, по Ницше, человек, согнувший спину перед иллюзиями потустороннего, потерявший веру в жизнь. Достоин уважения лишь сверхчеловек, верующий в земное, творящий смысл земного, исполненный воли к победе. В этом его Воля к власти. "Мужайтесь, высшие люди! Ныне впервые мечется в родовых муках гора человеческого будущего. Бог умер, ныне мы хотим, чтобы жил Сверхчеловек!" - так говорил Заратустра.

Здесь важно отметить, что понятие "сверхчеловек" не тождественно представлению о "сильных личностях ", "героях". Описывая сильные "экземпляры человеческого рода", а иногда и восхищаясь ими, философ как бы даёт нам возможность угадать в представителях человечества черты возвышенного образа, своего Сверхчеловека.

Относительно людей реальных, живущих или когда-либо живших, Ницше подчеркивает, что "пересмотрел людей и не нашёл среди них своего идеала". "Высокий человек" - ещё не сверхчеловек: он гоним в обществе, он встречает непонимание и от всего этого страдает. Разоблачая иллюзию тех, кто создаёт себе "культ героев" из людей вроде Наполеона , Ницше считает, что "эти фанатики идеалов, имеющие плоть и кровь", правы лишь постольку, поскольку они отрицают, знают отрицаемое, поскольку сами происходят из него. Но когда они утверждают, они ставят своего героя так далеко, что перестают видеть его отчётливо и резко. Сверхчеловек - это идеал человечества и надежда Ф. Ницше: "Наша суть - создать более высокое существо, чем мы сами. Создать за пределами самих себя!.." Как всякое желание предполагает цель, так и человек предполагает существо, которого нет, но которое составляет цель его существования.

К основным идеям ницшеанства можно относиться по-разному. Однако нельзя не отметить, что его "философия жизни" провозглашает идею становления человека через преодоление своего несовершенства, своей "творческой немощи". Ницше обращается к бесконечной творческой силе, потенциально присущей человеку, в надежде, что она предопределит становление новой жизни. Мы сами перед собой отвечаем за свою жизнь, так будем же её творцами.

ФРИДРИХ НИЦШЕ (1844–1900) - немецкий философ и филолог, ярчайший пропагандист индивидуализма, волюнтаризма и иррационализма. В своих произведениях он обсуждал вечные философские вопросы о сущности человека, смысле жизни и смерти, кризисе культуры. Основные элементы его мировоззрения- идеи «воли к власти», «вечного возвращения», «переоценки ценностей» и «сверхчеловека».

Творчество Ницше прошло как бы три этапа философской эволюции: 1) романтизм, когда он находился под сильным влиянием идей Шопенгауэра и творчества Вагнера; 2) позитивизм, когда он обратился к конкретным наукам - естествознанию, математике, истории и т.д.; 3) период зрелого ницшеанства, во время которого он сформулировал свои главные идеи.

Ницше говорит, что существует природное неравенство людей, обусловленное различием их «воли к власти». Существуют высшие и низшие люди. К высшим относится человек такого типа, который обладает хорошим и постоянно прогрессирующим здоровьем, в котором энергично пульсирует воля к власти. Это - арийцы, «белокурая бестия». Люди высшей расы станут носителями нового мирового порядка, покончат с «декадансом» XIX в., под которым Ницше понимает науку, либеральный и социалистический образ мышления, демократию, эмансипацию женщин. Но это не все. Ницше выдвигает идею сверхчеловека. Он вырастет из представителей высшего типа человека, будет представлять собой наиболее совершенное воплощение воли к власти со всеми вытекающими из этого следствиями.

Для него основа мира- не «бытие», изучавшееся предшествующей философией, а жизнь. Жизнь - это первичная реальность, целостный органический процесс, предшествующий разделению материи и духа, бытия и сознания. Она является вечным движением, становлением, постоянным течением.

Сущность жизни, по Ницше, - это «воля к власти», т.е. некая сила, ненасытно стремящаяся к господству. Сама жизнь является вечной борьбой этой воли за власть, за господство - как внутри человека, так и в обществе. В работе «Антихрист. Проклятие христианству» философ писал: «Что хорошо?- Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, саму власть. Что дурно? - Все, что происходит из слабости. Что есть счастье? - Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия». Воля к власти стоит за всеми процессами физической и духовной жизни человека. Любое обращение к разуму, истине, логически построенные системы доказательств и аргументации на самом деле являются только заменяющими физическое принуждение способами влияния одной воли на другую - индивидуальную или коллективную.

Идея «воли к власти» глубоко связана с идеями «ПЕРЕОЦЕНКИ ЦЕННОСТЕЙ» и «СВЕРХЧЕЛОВЕКА». Критикуя гуманистическую систему ценностей, Ницше утверждал, что представления о равенстве и справедливости, гуманистическая мораль только разлагают человеческую природу. Помогая слабым, общество зря растрачивает силы, которые нужны ему для движения вперед. Философ перенес на общество дарвиновские идеи естественного отбора. Отсюда его знаменитый призыв, резко отрицающий этику европейского гуманизма: «Падающего - подтолкни» . Во главе общества должна стоять «высшая каста» сильных людей, которые имеют право господствовать над серым большинством.

История человечества не есть движение вперед - она является только «ВЕЧНЫМ ВОЗВРАЩЕНИЕМ» к идеалам прошлого, прежде всего к античной культуре. Поэтому бессмысленно ожидать в будущем чего-то нового и прекрасного. В истории культуры борются два начала - дионисийское и аполлоновское. Дионисийское - это женское начало, обеспечивающее гармонию человека и природы. Аполлоновское - мужское начало, отличающееся большей упорядоченностью, закономерностью и рациональностью, однако разрушающее связь природы и человека. В античной культуре эти два начала находились в единстве, но в культуре Европы ХIХ произошло подавление дионисийского начала аполлоновским. Этому подавлению способствовала, в частности, и христианская религия. Культура ХIХ столетия находится в кризисе, поэтому необходимо пересмотреть, переоценить созданную ею систему ценностей и возродить идеалы прежней культуры. Причины кризиса современной культуры - рационализация человеческой жизни, вызванная развитием науки (1); распространение христианской религии, ориентированной на помощь слабым (2); и развитие демократических форм правления, которые приводят к власти толпу, не способную к созданию высокой культуры (3). Для восстановления гармонии культуры необходим сверхчеловек - вождь, стоящий выше религии и морали, превосходящий всех современных людей силой своей личности. Идея сверхчеловека подробно обосновывается в работе Ницше «Так говорил Заратустра». (Сам Заратустра, точнее, Заратуштра - это пророк, которому поклонялись сторонники зороастризма, религии, распространенной на территории современного Ирана до завоеваний Александра Македонского.)

Научная и литературная деятельность Ницше прервалась в 1889 г., когда он в результате тяжелого психического заболевания стал полностью невменяемым. Именно в эти годы популярность философа резко возросла. Увлечение его идеями достигло такого уровня, что в Европе появлялись люди, всерьез пытавшиеся превратить себя в ницшеанского «сверхчеловека» или воспитать в этом духе своих детей. В посмертно изданную книгу «Воля к власти» сестра Ницше внесла исправления, усиливавшие человеконенавистническое звучание концепции сверхчеловека. Позже эти идеи немецкого философа были использованы при создании фашистской идеологии, а сам Фридрих Ницше осуждался демократически настроенными мыслителями как один из предшественников фашизма. В действительности такая трактовка учения философа явно тенденциозна. Ницше был достаточно далек от идей создателей националлсоциализма, хотя отдельные его мысли действительно можно интерпретировать в духе фашистской идеологии. Его философия оказалась своеобразным критическим взглядом со стороны на рационалистическую европейскую культуру. В традиционной культуре Европы, действительно, можно увидеть слабости и недостатки, хотя это и не значит, что следует безоговорочно принять предложенную Ницше альтернативную систему ценностей.

По мнению Ницше, мир - это постоянное становление и бесцельность, что выражается в идее «вечного возвращения одного и того же». Вслед за Артуром Шопенгауэром Ницше в основе мира называл волю: - как движущую силу становления; - как порыв; - как «волю к власти»; - волю к расширению своего Я, к экспансии. Центральное понятие у Ницше - идея жизни. Он родоначальник направления, которое называется философией жизни.

В человеке, по мнению Ницше, главным является принцип телесности и вообще биологическое организменное начало; интеллект же - это лишь высший слой, необходимый для сохранения организменных образований, в первую очередь инстинктов. Форма изложения философских идей у Фридриха Ницше - это афоризмы, мифы, проповеди, полемика, декларации.

По мнению Ницше, человек - это «болезнь Земли», он мимолетен, он «в своей основе есть нечто ошибочное». Но нужно создать подлинного, нового человека - «сверхчеловека», который давал бы цель, был бы победителем «бытия и ничто» и являлся бы честным, в первую очередь перед самим собой. Главная проблема человека, его сущности и природы - это проблема его духа. Согласно Ницше, дух: - это выносливость; - отвага и свобода; - утверждение своей воли. Главная цель стремлений человека - это не польза, не удовольствия, не истина, не христианский Бог, а жизнь. Жизнь является космичной и биологичной: она воля к власти как принцип мирового бытия и «вечного возвращения». Воля к жизни обязана проявить себя не в жалкой борьбе за существование, а в битве за власть и превосходство, за становление нового человека. Ницшевский сверхчеловек - это смысл бытия, соль земли. По его мнению, место умершего Бога займет сверхчеловек. Ницше считает, что идея сверхчеловека как цели, которую надо достичь, возвращает человеку утраченный смысл существования. Сверхчеловек может получиться лишь из поколения аристократов, господ по своей природе, в ком воля к власти не задавлена враждебной ей культурой, из тех, кто способен, объединившись с себе подобными, противостоять большинству, которое не желает ничего знать о подлинном предназначении современных людей.

ВОЛЯ К ВЛАСТИ
ВОЛЯ К ВЛАСТИ
основное понятие в философии Ницше, используемое им для обозначения принципа объяснения всего совершающегося в мире как таковом; его субстанциальной основы и фундаментальной движущей силы. Это то, с помощью чего все должно быть в конечном счете истолковано и к чему все должно быть сведено. В.кВ. - понятие, подвергавшееся в истории философии беспрецедентным искажениям и фальсификациям; оно и по сей день остается объектом самых различных интерпретаций в том числе и потому, что сам Ницше не особо заботился объяснить, что же все-таки он под ним понимает. История его формирования восходит к концу 1880-х, когда философ надеялся написать систематически целостный, завершающий все его искания труд. Его наиболее интенсивные творческие усилия на протяжении этих последних лет, когда он был еще психически здоров, были связаны именно с анализом В.кВ. - этой дерзкой и во многом претенциозной идеи, на которую Ницше, тем не менее, возлагал большие надежды - использовать ее в качестве главной несущей конструкции, понятия, с помощью которого можно было бы объединить, систематизировать и интегрировать все остальные идеи его философии. Более того, он намеревался с его помощью радикально изменить всю тогдашнюю философию и науку. Таким образом, именно в В.кВ. он увидел своего рода ключ к пониманию и своей собственной философии, и мира в целом. Вновь, как и в после-романтический период своего творчества, Ницше много занимается естествознанием и, в частности, теорией Дарвина. Считая жизнь конечной целью всех человеческих стремлений, он отождествляет ее с ростом, подъемом, увеличением мощи, борьбой и т.п., хотя и не приемлет дарвиновской идеи цели и отрицает прогресс, особенно применительно к человеческому обществу, считая, что последнее, наоборот, быстрым и решительным шагом идет в направлении вырождения. Прогресс вообще есть, по Ницше, ‘идея современная, то есть ложная’, неприменимая ко всей природе: ‘все животное и растительное царство не развивается от низшего к высшему, но все в нем идет вперед одновременно, спутано, вперемежку и друг на друга’. Понятие В.кВ. становится у Ницше своего рода принципом истолкования и новым началом всемирного космического процесса. Определенную роль в разработке учения о В.кВ. сыграло и традиционное увлечение Ницше античностью; можно даже сказать, что это учение стало своего рода переосмыслением и углублением его ранних, хорошо знакомых еще по ‘Рождению трагедии из духа музыки’ взглядов и настроений: ‘Теперь едва осмеливаются говорить о воле к власти: иначе в Афинах’. Это, по преимуществу социальное наблюдение, расширяется и переносится им затем на другие области действительности, приобретая поистине онтологический статус - становясь тем, что лежит в основе всего существующего и является наиболее фундаментальным в устройстве мира. Известно, что Ницше всю свою жизнь чрезвычайно критически относился ко всякой метафизике как учению о принципах бытия и познания, тем не менее, признав В.кВ. именно в таком, вышеотмеченном качестве, он не мог не прийти к разработке собственной версии метафизики, существенно отличающейся, однако, от всех когда-либо существовавших своим во многом ‘прикладным’ характером. Иначе говоря, многие чисто метафизические соображения и мотивы не играли здесь самостоятельной роли, будучи в значительной мере подчинены скорее нравственным постулатам Ницше - его титаническому стремлению к утверждению грядущей новой жизни, жаждой сильных людей и т.п. Именно поэтому метафизические построения достаточно подвижно и органично переходят и переплетаются в его философии с моральным творчеством, как бы фундируя его идеал сильного, целостного человека, принимающего жизнь со всеми ее страданиями и бессмыслицей и использующего ее в качестве материала для творчества своей воли. Вплотную приблизившись к полю непосредственно метафизической традиции, Ницше не последовал, тем не менее, принятому здесь в качестве канона принципу системного изложения философских воззрений. Так, книга, в которой он по сути и изложил свое учение, названная им аналогичным образом - ‘В.кВ.’, - представляет собой в принципе бессистемное, афористическое изложение. Сам Ницше считал печальным признаком для философа, когда тот замораживал свои мысли в систему: ‘Систематик - это такой философ, который не хочет больше признавать, что его дух живет, что он подобно дереву мощно стремится вширь и ненасытно захватывает все окружающее - философ, который решительно не знает покоя, пока не выкроит из своего духа нечто безжизненное, нечто деревянное, четырехугольную глупость, ‘систему’. Стремясь дать изложение своей философии, Ницше в то же время не считал ее мертвой догмой; для него она была, скорее, своего рода регулятивным принципом для обоснования последующих взглядов и идей. Возвращаясь к самой книге ‘В.кВ.’, следует отметить, что в том виде, в каком она предстала перед читающим миром, она не была выполнена самим ее автором, а представляла из себя обработку подготовленных им планов и материалов, осуществленную уже после его смерти сотрудниками Архива Ницше в Веймаре под руководством его сестры Э.Ферстер-Ницше. Именно поэтому вопрос об аутентичности текста и по сей день остается открытым и составляет предмет специального рассмотрения. И тем не менее, здесь можно отметить ряд малоизвестных и небезынтересных деталей. Так, известный исследователь творчества Ницше - профессор Карл Шлехта в своем выдающемся издании работ философа под названием ‘Nietzsches Werke in Drei Bande’ (Munich, 1958) использовал вместо одиозного названия ‘В.кВ.’ вполне нейтральное ‘Из неопубликованных работ 1880-х годов’, выступив тем самым в знак протеста против вопиющих издательских вольностей, с которыми отнеслась к наследию философа его сестра и люди из Архива Ницше. Он полагал, в частности, что эти поздние заметки очень трудно упорядочить хронологически, так как они не имеют точной датировки в рукописях самого Ницше и таким образом, строго говоря, в них нет как таковой книги под названием ‘В.кВ.’. И тем не менее в этом огромном количестве неопубликованных фрагментов очень многие посвящены разработке и прояснению именно данного понятия - ‘В.кВ.’. Сколько бы не упрекали Элизабет Ферстер-Ницше (а упрекать действительно есть за что) за использование словосочетания ‘В.кВ.’ в качестве названия для этих посмертно опубликованных фрагментов, у нее все же были для этого некоторые основания. ‘В.кВ.’ и в самом деле было одним из рабочих названий той книги, которую Ницше планировал подготовить в конце жизни, и вряд ли расхождение между названием и содержанием подборки афоризмов здесь больше, чем в тех работах, которые он публиковал сам. Суть оригинальной концепции В.кВ. вытекает из критического требования философа о ‘переоценке всех ценностей’. От осмысления ‘ложных’ ценностей современного ему мира Ницше переходит к анализу его глубочайших бытийственных оснований, усматривая последние в примате ratio, доминировании истины над жизнью, что, на его взгляд, является главным симптомом упадка последней, ибо только она - жизнь - может и должна быть конечной целью всех человеческих стремлений: ‘единственной целью моей воли’. Эту жизнь он понимает в виде потока, вечного и абсолютного становления, в котором нет ни конечной цели, ни логики, а есть лишь бессмысленная последовательность сложных комбинаций и игра случайных сил. Становление недоступно, по Ницше, какому-либо разумному толкованию и в принципе непознаваемо. Единственное, что философ считает возможным о нем сказать - это то, что оно есть результат соперничества между энергиями, между состязающимися центрами сил или центрами власти - волями, каждая из которых стремится сделаться сильнее и ‘которые постоянно либо увеличивают свою власть, либо теряют ее’. Во всех проявлениях жизни Ницше находит, таким образом, В.кВ. Это, пишет он, ‘не бытие, не становление, а пафос - элементарный факт, из которого уже и порождается и становление и действие’. И дальше: ‘Вся энергия, вся действительная сила - в воле к власти, кроме нее нет никакой другой ни физической, ни динамической, ни психологической силы’. В.кВ., согласно Ницше, свойственна любому становлению, является основой мировой эволюции и фактом... не допускающим никаких объяснений. В.кВ., по Ницше, не едина, а распадается на некоторые центры сил, мощь которых либо растет, либо уменьшается в зависимости от присущей им энергии и степени противоборства противостоящих центров. Принцип, управляющий всем этим процессом, есть, по Ницше, не дарвиновская ‘борьба за существование’ и не стремление к самосохранению и устойчивости; ‘великая и малая борьба идет всегда за преобладание, за рост и расширение, за мощь воли к власти, которая и есть воля к жизни’. Становление есть, таким образом, непрерывное усилие к возрастанию жизни, росту, как условию ее сохранения. Это усилие становления, ‘жажда жизни’ и есть В.кВ. как ‘самая внутренняя сущность бытия’. Ницше пытается проследить ее на всех ступенях развития жизни, полагая, что любой живой организм представляет собой собрание действующих в унисон силовых центров. Даже процесс питания он рассматривает в контексте ‘применения первоначальной воли сделаться сильнее’. Заметно, как в этом самом общем определении жизни угадываются многие из выводов социально-нравственного учения Ницше. Так, эксплуатация, по его мысли, не есть атрибут ‘развращенного, несовершенного или же примитивного общества: это - часть существа всего живого, его органическая функция, следствие истинной В.кВ., которая есть прежде всего воля к жизни. Еще одно, очень характерное в этом плане высказывание: ‘Жить значит постоянно отталкивать от себя нечто, что собирается умереть; жить значит быть жестоким и неумолимым ко всему, что слабо и старо в нас’, и т.п. Человек, как и человечество в целом, превращаются в этой системе координат в своего рода сложную группировку центров природных сил, постоянно соперничающих между собой за рост ‘чувств власти’. Ницше против того, чтобы описывать человечество в терминах метафизических объяснений, внушающих человеку мысль о его исключительном по сравнению с природой положении в мире. ‘Он должен быть глух к таким голосам и стоять с бесстрашными глазами Эдипа и заклеенными ушами Улисса’. Будучи частью универсальной жизненной силы и выражением единого жизненного принципа, человек, как и любой сложный механизм, отличается многообразным и неоднозначным его проявлением, где каждая из множества ‘В.кВ.’ имеет свой способ выражения. Первичными и наиболее естественными здесь являются аффекты, и только за ними идут уже интеллект и мышление, являющиеся не более чем ‘только выражением скрытых за ними аффектов, единство которых и есть воля к власти’. Последняя становится у Ницше также и основополагающим принципом познания, которое, будучи лишь ‘перспективным учением об аффектах’ - перспективизмом, рассматривается им тоже как только орудие В.кВ., ибо все высшие проявления человеческого сознания служат не более чем повышению жизни. Познание, по Ницше, тем сильнее, чем сильнее управляющая им воля: ‘Какой-нибудь тип усваивает столько реальности, чтобы овладеть, воспользоваться ею’. Ницше развивает дальше свою идею об исключительно служебной роли познания и о том, как возникают и само сознание, и разум, и логика, и все важнейшие мыслительные категории (типа каузальности и т.п.), являющиеся в конечном счете только результатом приспособления организма к среде, схематизации и упрощения мира. Большое место он уделяет здесь и проблеме истины, резко выступая против рациональной ее трактовки - как главной цели всех знаний. Это место принадлежит, по Ницше, самой жизни со всеми ее страстями и влечениями. ‘В жизни, - пишет он, - есть лишь желания и их удовлетворения, а что между ними - истина или заблуждение - не имеет существенного значения’. Значительно опережая по времени одного из своих будущих последователей - Рорти, философ отрицает объективный характер истины, - то, что она выражает некое отношение самих вещей, ‘нечто такое, что уже существовало, что нужно поэтому только найти, открыть - она есть нечто, что нужно создать и что дает имя процессу, стремлению к победе’. Истинам, как вполне логичным, несущим на себе печать общезначимости, ‘затасканным, захватанным химерам’, сконструированным бездушным рассудком, Ницше противопоставляет заблуждения. Последние, считает он, пронизаны человеческими заботами и желаниями, способствуют сохранению и возрастанию жизни. Диалектика истины и заблуждения здесь достаточно сложна и противоречива: философ то сталкивает их друг с другом, отдавая приоритет заблуждению; то не видит между ними вообще какого-либо принципиального различия. Так, истина превращается у него в то же заблуждение, только неопровержимое (‘что удается, то и истинно’). В силу того, что реальность Ницше трактует в качестве неупорядоченного потока становления, оказывается невозможным говорить о какой-либо соизмеримости категорий мышления и действительности. ‘Вещь в себе’, ‘субъект’, ‘субстанция’, ‘единство Я’, ‘каузальность’ и т.п. - все это, по Ницше, не более чем эвристические, антропоморфизирующие мир упрощения и предрассудки разума, от которых надо отказаться, противопоставляя им энергетику В.кВ. Мир, как вечное становление, находится в процессе постоянного изменения количеств сил, у которых нет ни цели, ни единства, ни истинного, ни ложного. Ницше провозглашает тезис о существовании только кажущегося мира, мира постоянных движений и перемещений количеств силы; только этот мир, по его мысли, и является единственно реальным. Принципиальной установкой его гносеологии становится перспективизм, согласно которому каждое живое существо наделяется особой точкой видения этого мира вечно меняющейся перспективы. ‘Мы не можем ничего сказать о вещи самой по себе, так как в этом случае мы лишаемся точки зрения познающего’...который как бы останавливает на мгновенье этот вечно становящийся мир с тем, чтобы логизировать и схематизировать его. При этом никто не в состоянии обосновать истинность своей перспективы. Процесс познания превращается, таким образом, в оценку, интерпретацию и созидание мира, когда все от начала и до конца обусловлено деятельностью самого субъекта. ‘Есть только одно - перспективное ‘познание’, и чем больше позволяем мы аффектам говорить о вещи, тем больше глаз, различных глаз имеем мы для созерцания вещи, тем полнее будет наше ‘понятие’ о вещи, наша ‘объективность’. Наряду с такого рода гносеологическим прагматизмом Ницше, как и все представители философии жизни, является иррационалистом, отдающим приоритет инстинктивно-бессознательному, непосредствено-интуитивному в познании. Это вытекает из противопоставления им разума жизни, разума как неспособного понять последнюю, умертвляющего или в лучшем случае деформирующего ее - ‘каким холодом и отчужденностью веет на нас до сих пор от тех миров, которые открыла наука’. Разум случаен, ‘даже в самом мудром человеке он составляет исключение: хаос, необходимость, вихрь - вот правило’. Не лгут, по Ницше, только чувства, ‘мы сами вносим ложь в их свидетельства, приписывая явлениям единство, вещественность, субстанцию, положительность и т.д.’. Только в инстинкте непосредственно находит свое проявление принцип всего существующего - В.кВ.; только инстинкт является ее аутентичным выражением. Ницше ставит физическую, инстинктивную сторону в человеке выше, чем духовную, которая, по его мнению, является лишь надстройкой над истинным фундаментом - жизнью тела. Поэтому истинное воспитание, здоровье должны начинаться именно с физической стороны: ‘надлежащее место есть тело, жест, диета, физиология... Греки знали, они делали, что было нужно, заботились об улучшении физической природы’. Сознание, духовное, будучи симптомом несовершенства организма, выступает, по Ницше, вперед только тогда, когда утерян верный инструмент - инстинкт. Этот тезис о доминирующем значении бессознательно-витальной сферы в человеке, а также представление о нем, как о ‘неопределившемся’ животном вошли в несколько преобразованном виде в качестве важнейшего элемента в концепции философской антропологии, особенно биологической ее ветви. Такова суть ницшевского учения о В.кВ. Надо сказать, что это понятие оказывается в философии Ницше непосредственным образом связано с другими основополагающими ее концептами - ‘вечным возвращением’ и ‘сверхчеловеком’. В конечном счете и то, и другое являют собой образы этого главного его постулата; причем если первое становится у него своего рода способом бытия В.кВ. (см. ВЕЧНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ ), то второе - ‘сверхчеловек’, демонстрирующее стремление к созданию высшего типа человека, являет собой, по Ницше, ‘наивысочайшее’ самоосуществление этой воли. Понятие ‘В.кВ.’, как и другие понятия философии Ницше, неоднократно подвергалось всевозможным фальсификациям: вырванные из контекста, те или иные афоризмы и извлечения в их ‘свободной’ подборке или же искусной компоновке интерпретировались часто совсем не в том смысле, который им придавал сам автор, отождествляясь с ‘культом силы’, разнузданностью инстинктов, внешним господством, стремлением к захватам и т.п. Однако ницшевская В.кВ. не может быть адекватно понята в таком контексте грубого насилия, так как последнее, согласно Ницше, всегда растрачивается в том, на что оно было направлено, если только оно не возвращается к себе самому с последующим ‘сохранением’ и ‘возрастанием’. ‘Прежде, чем господствовать над другими, - писал Ницше, - научись властвовать над собой’, само-властвовать. Могущество власти заключается не в ее произволе, а в желании мочь, желании силы. В этом стремлении исполнить элементарный долг жизни Ницше и увидел синоним В.кВ., отсюда постоянное использование им в качестве тождественного ей понятия ‘воли к жизни’. Причем сама жизнь, по Ницше, это и есть ‘инстинкт роста, устойчивости, накопления сил, власти: где недостает воли к власти, там упадок.’ Адептом такого рода истолкования В.кВ. является Хайдеггер, который в своей работе ‘Европейский нигилизм’ говорит о недопустимости отождествлять последнюю с ‘романтическим’ желанием и стремлением просто к захвату власти: ее смысл он видит в ‘самоуполномочении власти на превосхождение себя самой’, т.е. всегда возрастании власти, не довольствующейся достигнутой ступенью, т.е. самою же собой. Подобная остановка расценивается им как немощь и упадок. Анализируя смысл данного понятия, Хайдеггер описывает его в контексте собственной концепции Бытия, считая, что Ницше использует понятие ‘В.кВ.’ для обозначения основной черты сущего и существа власти и дает тем самым ответ на вопрос о том, что есть сущее в истории своего бытия. Все сущее, насколько оно есть и есть так, как оно есть - это В.кВ. Но для Хайдеггера последняя означает еще и новый принцип полагания ценностей, - то, откуда, собственно говоря, и исходит и куда возвращается это полагание. ‘Если все сущее есть воля к власти, - пишет Хайдеггер, - то ‘имеет’ ценность и ‘есть’ как ценность только то, что исполняется властью в ее существе.’ Она, власть, не терпит никакой другой цели за пределами сущего, а так как последнее в качестве В.кВ. как никогда не иссякающего превозмогания должно быть постоянным ‘становлением’, вновь и вновь возвращаться только к ней и приводить к тому же самому, то и сущее в целом должно быть только вечным возвращением. В интепретации В.кВ. Делезом акцент сделан на абсолютном характере ее утверждения и невозможности ее истолкования сквозь призму уже устоявшихся ценностей - т.е. через отрицание (насилие, захват и т.п.). Поэтому Делез призывает отличать В.кВ. от так называемых ‘вожделения господства’ и ‘воли властвовать’, которые пишутся по-немецки не так, как у Ницше, т.е. ‘Will zur Macht’, а так - ‘Will der Macht’, хотя могут переводиться таким же образом - ‘В.кВ.’, означая, однако, при этом не утверждение, не творчество новых ценностей, а стремление добиваться уже установленного и созданного. Что же касается Ницше, то у него, согласно Делезу, природа В.кВ. состоит именно в том, чтобы творить и отдавать, утверждая; а не забирать, отрицая. Кстати, учитывая неоднозначность самого немецкого слова Macht, русские дореволюционные философы, как бы предвосхищая Делеза, переводили это ницшевское понятие как ‘воля к мощи’, но не как ‘В.к.В’, акцентируя здесь момент творчески-активного, положительного. Кроме Хайдеггера и Делеза, ницшевская В.кВ. оказала определенное влияние также и на творчество Фуко с его ‘метафизикой власти’; хорошо знаком с этим понятием был еще один французский философ, занимавшийся проблемой создания безвластных структур в языковом пространстве текста, - Р.Барт, интепретировавший В.кВ. как аффект, удовольствие и указание на перспективу гедонизма как пессимизма у Ницше. Однако, используя некоторые идеи Ницше, Барт в то же время достаточно редко вспоминал или тем более цитировал своего ‘философствующего молотом’ немецкого предшественника. Среди англоязычных, в частности американских авторов, которые, как известно, мало занимаются историей философии в традиционном европейском смысле этого слова, можно отметить профессора Колумбийского университета Артура Данто, книга которого ‘Ницше как философ’ была переведена и издана в 2000 на русском языке. Этот мыслитель ставит учение о В.кВ. в тесную связь с нигилизмом Ницше, полагая, что в зрелый период его творчества учение о В.кВ. находится в таком же отношении к учению о нигилизме, в каком находилось аполлоновское начало к дионисийскому в ранний период творчества Ницше. Так же, как и в его концепции искусства, обе эти силы, или понятия, считает Данто, дополняют друг друга. Нигилизм необходим, чтобы расчистить почву для подлинного творчества, представив мир во всей его наготе, лишенным значения или формы. В свою очередь, В.кВ. ‘навяжет неоформленной субстанции форму и придаст значение, без чего мы не могли бы жить. Как мы будем жить и о чем мы будем думать - об этом только мы сами можем сказать’. Иначе говоря, мир всегда есть только то, что мы сами сделали и должны воспроизводить, что у него нет никакой другой структуры, а также значения, помимо тех, которые мы ему приписываем. В.кВ. означает, таким образом, волю к творчеству, к созиданию новых ценностей, определение ‘куда?’ и ‘зачем?’ человека, простирая творческую руку в будущее. В отечественной историко-философской традиции, где восприятие идей Ницше было, как известно, далеко не однозначным, можно назвать Н.Михайловского, достаточно высоко оценившего ницшевский тезис о безусловной ценности волевой деятельности личности, а также В.Соловьева, критиковавшего Ницше за отрыв его В.кВ. от христианско-религиозного контекста и др. В советское время это понятие подверглось многочисленным искажениям и фальсификациям, как впрочем и вся философия Ницше. В имевших тогда место крайне упрощенных интерпретациях оно сравнивалось, по степени его абсурдности, то с божественной волей, сотворившей этот мир и управляющей им, то с понятием, с помощью которого философ пытался якобы устранить закономерно развивающийся материальный мир и низвести его к акту субъективного творчества и т.п. В работах современных отечественных авторов, посвященных интерпретации ницшевского понятия В.кВ., чаще всего дается взвешенный, опирающийся на аутентичное прочтение оригинальных текстов мыслителя анализ.

История Философии: Энциклопедия. - Минск: Книжный Дом . А. А. Грицанов, Т. Г. Румянцева, М. А. Можейко . 2002 .

5 концептов философии Ницше

Понимание Ницше феномена воли стараниями различных интерпретаторов и идеологов легло в основу немецкого фашизма с его идеей захвата власти над «неполноценными» расами. Однако «воля к власти» в изложении самого Ницше имеет мало общего с упомянутым политическим режимом. Concepture публикует последнюю статью курса о самом неоднозначном концепте провозвестника сверхчеловека.

Свое начало идея воли к власти как общемирового закона берет в тексте «Так говорил Заратустра», где само описание Заратустры дается автором через понятие воли к власти. Но что же имеет в виду Ницше под этими интригующими словами?

Начнем с того, что ни в одном произведении, даже в работе с названием «Воля к власти», Ницше не дает определения этому загадочному термину. На смысл термина косвенно указывают некоторые фразы из разных работ, например, оговорка Ницше о том, что о воли к власти осмеливались говорить только в Афинах.

В философии Ницше воля становится не просто одним из терминов, сквозь призму воли Ницше объясняет все совершающееся. Воля для Ницше - это принцип, который структурирует всю идейное содержание его философии. По Ницше, воля к власти есть неотъемлемая часть всех жизненных явлений, которую нельзя втиснуть в рамки философской категории, поскольку она шире всякой категории.

Именно сложность этого понятия привела к разночтениям и послужила названием для отдельной работы, которая, кстати говоря, не является целиком работой Ницше. Речь идет о книге «Воля к власти. Переоценка всех ценностей», где можно найти варианты определений термина «воля к власти». Ницше на самом деле собирался произвести переоценку всех ценностей, но только вот не успел, зато за него это сделали другие.

«Воля к власти» представляет собой произвольную компиляцию черновиков Ницше, которую структурировала его сестра, увлеченная профашистскими настроениями своего мужа. По сути, эта работа не может в полной мере считаться работой самого Ницше.

В работе «Воля к власти» идея Ницше подвергается искажению, так как вместо «воли к власти» читателю подсовывают «волю властвовать, господствовать», а это большая разница. И вот почему. В прижизненных работах Ницше не было и не могло быть такой откровенной фашистской направленности, звучащей как однозначный призыв к захватническим действиям, призыв к реализации воли сильного доминировать над слабым. Ницше трактовал волю к власти как волю к мощи, силе, жизнеутверждающему началу. Недаром некоторые переводчики вместо двусмысленной «воли к власти» употребляли «волю к мощи», а это уже совсем другое дело.

В работе «Европейский нигилизм» другой великий немецкий философ Хайдеггер писал, что воля к власти не тождественна стремлению захватить политическую власть.

Воля к власти согласно Ницше - это постоянное утверждение жизни и реализация творческого потенциала. Поэтому она противостоит другой воле, ограниченной существующим и не способной это существующее преобразовывать, что приводит эту волю к самоотрицанию. «Воля есть созидательница», - говорит Ницше устами Заратустры.

Сама жизнь для Ницше - это безостановочный процесс столкновения множества индивидуальных воль, которые хотят стать еще сильнее, то есть получить больше власти. Волю нельзя постичь через логику, как жизненно стихийное явление она не поддается рациональному объяснению, выходит за пределы познавательных возможностей человека.

Ошибочно трактовать противостояние воль как банальную борьбу за выживание, желание подчинять, доминировать. По Ницше, «борьба идет за преобладание, за рост и расширение, за мощь воли к власти, которая и есть воля к жизни».

Поскольку философия Ницше есть философия жизни, то мы не найдем итога, которым он завершает свои размышления о жизни как хаотическом, находящемся в постоянном становлении потока.

Противник сухой, безжизненной системности, Ницше дал «волю к власти» как «живую» альтернативу всем мертвым формам современной философии, таким как каузальность, субстанция, субъект, объект и др.

Роль главного атрибута «воли к власти» Ницше отводит свободе, снова говоря устами Заратустры: «Воля освобождает: таково истинное учение о воле и свободе». Однако речь идет о такой свободе, которая не мешает процессу развертывания самой жизни. Жизнь и есть единственная цель воли. И волей этой обладает уже сверхчеловек. Именно сверхчеловека называет Ницше «наивысочайшим самоосуществлением воли».