Специфика философского подхода к познанию. Агностицизм и познавательный реализм

Специфика философского подхода к познанию
Теория познания (или гносеология, философия познания) - это раздел философии, в котором изучаются природа познания и его возможности, отношение знания к реальности, выявляются условия достоверности и истинности познания.
Термин «гносеология» происходит от греческих слов gnosis - знание и logos - понятие, учение и означает «понятие о знании», «учение о знании». И хотя сам термин «теория познания» введен в философию сравнительно недавно шотландским философом Дж. Феррером (в 1854 г.), учение о познании стало разрабатываться со времен Гераклита, Платона, Аристотеля.
В предмете философии как всеобщем в системе «мир - человек» коррелятом гносеологии являются познавательные субъектно- объектные отношения. Гносеология изучает всеобщее, характеризующее познавательную деятельность человека. В ее компетенции вторая сторона основного вопроса философии, чаще всего выражаемая вопросом «Познаваем ли мир?». В гносеологии имеются многие другие вопросы, раскрытие которых связано с иными категориями и понятиями: «сознание», «истина», «практика» и «познание», «субъект» и «объект», «материальное» и «идеальное», «человек» и «компьютер», «чувственное», «рациональное», «интуиция», «вера» и т.п. Каждое из этих понятий, выражая духовные или материальные явления, автономно и связано с особой мировоззренческой проблемой. Однако в теории познания все они оказываются объединенными между собой посредством понятия «истина», с которым они так или иначе соотносятся.
Теория познания изучает всеобщее в познавательной деятельности человека безотносительно к тому, какова сама эта деятельность: повседневная или специализированная, профессиональная, научная или художественная. В этом отношении некорректно отождествление теории познания с эпистемологией (теорией научного познания), допускаемое в ряде философских публикаций, в том числе в «Философском энциклопедическом словаре». Широко распространено такое отождествление в современной западной философской литературе. Однако целесообразно разграничивать эти понятия, связывая эпистемологию только с анализом научного познания и включая ее в гносеологию. Здесь мы присоединйемся к мнению А. И. Ракитова о том, что научное познание мира обладает целым рядом специфических черт, которых мы не находим в обыденном, художественном, религиозном и ином познании; а поскольку исследования познавательных процедур и операций, критериев и способов образования абстракций, осуществляемых в научной деятельности, представляют для теории познания исключительный интерес, постольку в ней целесообразно выделить особый уровень или раздел, в котором будут сосредоточены проблемы собственно научного познания - эпистемологию («Философские проблемы науки. Системный подход». М., 1977. С. 23 - 24). К числу понятий, относящихся к эпистемологии, можно отнести понятия эмпирического и теоретического уровней познания, понятия стиля научного мышления, метода научного познания и т.п. Все они являются также и понятиями теории познания.
Предметом гносеологии выступает, наряду с другими сторонами субъектно-объектных отношений, специфика научного знания, специфика обыденного, повседневного знания, специфика других видов познавательной деятельности человека. Но рассмотрение самих этих видов познания здесь не становится самоцелью. Иначе философская гносеология по крайней мере частично превратилась бы в специально-научное исследование и стала бы частью науковедения или логики и методологии научного познания. Специфичность того или иного вида познания интересует гносеологию лишь с мировоззренческой стороны и в плане достижения и форм существования истины.
Онтология и гносеология взаимосвязаны в научной философии посредством основного вопроса мировоззрения.
Онтология как общее учение о бытии, как раздел философии, изучающий фундаментальные основы бытия, наиболее общие сущности и категории сущего, выступает предпосылкой научной теории познания. Все понятия гносеологии и принципы диалектического мышления имеют свое онтологическое обоснование и в этом смысле - онтологическую сторону. Содержание теории познания, как и содержание онтологии, пронизано идеей развития. В то же время категории, раскрывающие существо детерминизма и развития, имеют логическую и гносеологическую функции, нацелены на обеспечение дальнейшего развития познания. Иначе говоря, теория познания и онтология, имея свою специфическую проблематику и содержание, будучи не сводимыми друг к другу, взаимосвязаны: гносеология «онтологична», а онтология «гносеологична». Гносеология как часть философии тесно связана также с этикой, эстетикой, с философским учением о человеке.
И. Кант сделал решающий шаг в самоопределении гносеологии как учения о научном познании. «Критика чистого разума» - это тот «поворотный пункт в истории гносеологии, в котором впервые из общей теории познания выделяется теория естественнонаучного знания в собственном смысле слова - то, что в англо-саксонских странах получило название «эпистемология» (Киссель М. А. «Критика чистого разума» как первый опыт философии науки» // «Критика чистого разума». Кант и современность». Рига, 1984. С. 73). И.Кант подчеркнул неотрывность теории познания от проблемы человека, от философской антропологии и этики (связь теории познания в «Критике чистого разума» и этической проблематики в «Критике практического разума»). Философию, писал он, можно назвать наукой о высшей максиме применения нашего разума. Философия есть наука об отношении разума к его конечной цели, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в рамках которой они должны образовать единство.
Внимательное прочтение «Критики чистого разума» обнаруживает в этом произведении в неявной форме вопрос: как возможна свобода человека? Человек - не просто трансцендентальное единство апперцепции, но личность, обретающая предикат свободы, понимание долга и силу для того, чтобы ему следовать. Назначение философии - способствовать интеллектуальному самоопределению личности, формировать теоретический и практический разум человека.
Отмечая эту сторону кантовской гносеологии, А. В. Гулыга сообщает следующее (см.: Гулыга А. В. «Основная проблема философии Канта» // «Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта». Калининград, 1978. Вып. 3. С. 61). На закате дней своих философ признавался, что его главный труд по гносеологии возник из потребности решить антиномию человеческой свободы. Свобода есть, но где она? В мире явлений мы ее не обнаружим, человек свободен только в мире «вещей самих по себе». Дуализм Канта - это своеобразная попытка оправдать амбивалентность поведения человека в обществе, где приходится приноравливаться к обстоятельствам, а нравственное поведение требует героизма. И между прочим проблема идеальности времени, столь шокирующая материалистически мыслящий ум, введена Кантом по тем же соображениям: время - это порядок вещей, над которым никто не властен, это генетическая связь состояний. Свобода требует проявления самовластия человека. Поэтому, если время присуще вещам самим по себе, свобода невозможна. Только потому, что в интеллигибельном мире нет железного сцепления причин и следствий, нет времени, возможна причинность особого рода - «через свободу», которая только и делает человека моральным существом.
Несмотря на внутреннюю связь с проблемами человека и мира как такового гносеология остается все же относительно самостоятельной частью философского знания, его автономным разделом, специфической дисциплиной в рамках философии.
Проблемная и предметно- содержательная специфика философской теории познания проясняется при ее сравнении с нефилософскими науками, изучающими познавательную деятельность. А наук, исследующих познание, становится все больше. В настоящее время познавательная деятельность изучается психологией, физиологией высшей нервной деятельности человека, кибернетикой, формальной логикой, языкознанием, семиотикой, структурной лингвистикой, историей культуры, историей науки и др. Так, в психологии возникло новое направление - когнитивная психология (от лат. cognitio - знание, познание). Для нее важное значение имеют аналогии с компьютером, а первоочередной целью выступает прослеживание движения потока информации в «системе» (т. е. в мозгу). Когнитивная психология изучает познавательную активность, связанную, как отмечает У. Найссер, с приобретением, организацией и использованием знания (см.: «Познание и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии». М., 1981. С. 23).
В психологии мышления сложилась область, исследующая «искусственный интеллект». С помощью этой метафоры обозначают разработку программного обеспечения ЭВМ, позволяющего ей решать задачи, ранее решавшиеся человеком. Возникла дидактика автоматизированного обучения. «Искусственный интеллект» проникает в область научного, технического, художественного творчества. Работы по «искусственному интеллекту» поставили такое вопросы, как вопрос о соотношении психических и информационных процессов, вопрос о дифференциации психических и непсихических систем, вопрос о возможностях создания искусственной психики на неорганических носителях и т.п. (см.: Тихомиров O.K. «Психология мышления». М., 1984. С. 260 - 261).
В общей психологии, изучающей наиболее общие закономерности, теоретические и практические принципы, методы, основные понятия и категориальный строй психологии, на первом месте стоит задача изучения познавательных форм и процессов: ощущений, восприятий, памяти, воображения, мышления. Общая психология изучает также психические состояния, имеющие прямое отношение к познанию, такие, как сомнение, уверенность, настроения, аффекты.
Все названные дисциплины (или разделы) психологической науки нацелены, как видим, на исследование познавательной деятельности человека. Они касаются взаимоотношений индивидуальной (или коллективной) психики людей с внешней средой, рассмотрения психологических явлений как результата воздействий внешних факторов на центральную нервную систему, изменения поведения или состояния человека под влиянием многообразных внешних и внутренних факторов.
Философская же теория познания исследует во многом те же явления познавательной деятельности, но в другом ракурсе - в плане отношения познания к объективной реальности, к истине, к процессу достижения истины. Главной категорией в гносеологии является «истина». Ощущения, понятия, интуиция, сомнение и др. выступают для психологии в качестве форм психического, связанного с поведением, жизнедеятельностью индивида, а для гносеологии они - средства достижения истины, познавательные способности или формы существования знания, связанные с истиной.
Для гносеологии также важен социологический, вернее, социокультурный аспект деятельности человека; современная психология все более проникается социологическим подходом. Однако для гносеологии социокультурный подход к познанию субъекта изначально задан, является ведущим, в то время как для индивидуально-психологического подхода, доминирующего в психологии, он до сих пор выступает лишь как дополнительный.
Рассматривая многие явления познавательной деятельности, изучаемые также другими познавательными дисциплинами, но с особой точки зрения, современная научная философия в то же время не пренебрегает данными других наук, а, наоборот, опирается на них как на специально-научное (психологическое, физиологическое, историко-культурное и иное) основание.
В. А. Лекторский отмечает, что специалисту по гносеологии приходится ныне самым серьезным образом считаться с полученными в рамках специальных дисциплин эмпирическими данными и теоретическими обобщениями. Теоретику познания не возбраняется, пишет он, и самому заняться специально-научным исследованием того или иного аспекта познания, например, истории отдельной науки (иногда это бывает просто необходимо ввиду того, что некоторые эпизоды истории познания до сих пор не изучены под тем углом зрения, который важен с точки зрения философских выводов). «Важно, однако, не забывать того, что гносеология не сводится и принципиально не может быть сведена ни к той или иной специально-научной дисциплине, имеющей дело с изучением познания, ни к простой совокупности таких дисциплин. Для теории познания как философского исследования результаты специально-научного анализа познания - это своеобразный эмпирический материал, который особым образом реконструируется в рамках задач по выявлению норм получения истинного знания, в контексте разработки проблематики, связанной с взаимоотношением знания и реальности» («Специфика теоретико-познавательного исследования в системе диалектического материализма» // «Гносеология в системе философского мировоззрения». М-, 1983. С. 43).
Такова, в главных чертах, специфика гносеологического подхода к познанию в сравнении с частными дисциплинами, изучающими познавательную деятельность человека.
Наряду с вопросами о том, в чем заключается сущность мира, конечен ли мир или бесконечен, развивается ли он, а если развивается, то в каком направлении, что представляют собой время, причинность и т.п., важное место в философской проблематике занимают вопросы, связанные с познанием окружающих человека предметов (вешей, отношений, процессов). «Познаваем ли мир?» - таков традиционный вопрос, возникший еще в древнюю эпоху, когда философия делала свои первые шаги, стремясь быть доказательным, рационально обоснованным мировоззрением. Но традиционность именно такой формы вопроса может толкнуть к представлению, будто существовали философы, считавшие, что мир вообще не познаваем.
Схватывается ли в дилемме «Мир не познаваем - мир познаваем» действительная проблема? По-видимому, нет. Если в ней что-то и отражается, то лишь в определенном, специфическом смысле, который требует специального раскрытия, что, в свою очередь, ведет к уточнению содержания этой антиномии и ее выражения.
Вопрос о том, поз
и т.д.................

Анализ познавательных установок и стратегий естественнонаучного исследования, выявление возможностей последовательного объяснения наблюдаемых явлений и построения логически стройных теорий лежат в области теории познания или гносеологии. Главная философская проблема в этой области - несовпадение теории и наблюдаемых, регистрируемых феноменов. Центральный вопрос гносеологической проблематики - истинность и объективность естественнонаучного знания. Традиции в построении причинных (каузальных32 33) моделей объяснения явлений, позволяющих устанавливать закономерность поведения реальных объектов, составляют специфику естествознания. Принцип причинной связи, заявленный в античной натурфилософии, составляет главную мировоззренческую и познавательную стратегию естествознания в его истории. Вместе с принципом единства мира он образует общий контекст развития естественнонаучного знания. Гносеологическая проблематика современного естествознания определяется вопросами осмысления обобщенных базовых моделей причинного объяснения, в основе которых лежит та или иная форма детерминизма. Детерминизм - мировоззренческая позиция, в которой постулируется причинно-следственная связь природных явлений, не всегда явно представленная в наблюдаемых событиях. Принцип всеобщей причинной связи был четко сформулирован в атомистическом учении Демокритом в жесткой форме, поскольку отрицал случайность в реальной онтологии мира, утверждая однозначную связь причины и следствия. Элемент случайности был внесен в концепцию атомизма позже Эпикуром. В новоевропейской философии и науке эта установка была обобщена Лапласом. «Демон Лапласа» - символ механистического детерминизма, выделившего универсальность силового (динамического) принципа причинно-следственной связи, который позволяет точно рассчитать все состояния объекта. Для «Демона Лапласа» мир прозрачен, предсказуем, в нем нет случайностей. В философии науки жесткий детерминизм, механистический, лапласовский, динамический, представляют собой тождественные понятия. Вторая форма детерминизма - вероятно-статистическая, допускающая случайность в систему причинения - появляется с развитием термодинамики, статистической физики и квантовой механики, выделившими приоритет статистического закона в объяснении причинноследственных связей. Символ этой формы детерминизма - «Демон Максвелла», разделяющий горячие и холодные молекулы в сосуде, что позволяет ему нагреть правую часть сосуда и охладить левую без 39 дополнительного подвода энергии к системе. Статистически вероятностный детерминизм сочетает в себе динамический и статистический принцип в объяснении причинения благодаря разведению макро- и микрохарактеристик термодинамической системы и введению принципа дополнительности в описание ее поведения, что позволяет рассчитывать и предсказывать главную 34 тенденцию поведения системы, которая понимается как массовый объект. В этой форме детерминизма случайность, которая характеризует термодинамическую систему, относится на счет инструментария субъекта, который не может точно рассчитать скорости микрообъектов, например скорости всех молекул идеального газа. Третья форма детерминизма оформляется в конце ХХ в. как вероятностный детерминизм. В этой позиции утверждается фундаментальность вероятностных характеристик объекта, подчеркивается, что жесткость и нежесткость причинения зависят от условий и в этом смысле относительны. Получает новое толкование сам закон природы, который рассматривается уже не как объективный динамический закон, инвариантный и обратимый во времени, а как вероятный и необратимый. «Стрела времени» Пригожина указывает на то, что в эволюции Вселенной не всегда существовали те взаимодействия и структуры, которые классическая и неклассическая физика считает объективными и описывает соответствующими законами. Круг методологических проблем естествознания определен вопросами, какие средства, установки и методы адекватны современному уровню развития научного знания. От метода часто зависит судьба исследования в науке, поскольку к одним и тем же фактам можно подойти по-разному и сформулировать на этом основании неоднозначные или совершенно противоположные выводы. Верная картина может быть получена при адекватном подходе к изучаемому явлению. Поиск такого подхода и составляет главную цель методологии. В этом она опирается на общую мировоззренческую картину, чтобы выявить условия закономерного развития действительности и обусловленные этим формы практического и теоретического действия. Методологические принципы задают идеалы и нормы исследования в соответствии с представлениями о мире и конкретной дисциплинарной теорией. Предписательный характер методологического принципа (например, системность) вытекает из непрерывности и семантической связности общего массива знания в науке. Методологические принципы формируются на трех уровнях: мировоззренческом (теоретико-познавательном), теоретическом (в конкретной области) и эмпирическом. На мировоззренческом уровне формируется гносеологический (познавательный) принцип, фиксирующий характер причинной связи и указывающий на общий подход к исследованию явлений. В рамках мировоззренческой установки (проясняющей, как устроен мир) гносеологический принцип указывает, как сформировать первичное представление об объекте исследования. Например, различие в мировоззренческих установках средневековья и Нового времени определяло и различие познавательных принципов. Если мир создан Богом, един и один, то он должен подчиняться провидению. Отсюда следует телеологический принцип в объяснении явлений: конечная причина - в Божьей воле. В Новое время признаются два основания мира - природное и божественное. С одной стороны, в мире действуют законы природы, познаваемые людьми. С другой стороны, первоначальная данность пространства и времени представляет реальность иного рода. Абсолютность пространства признается как некое Богом данное вместилище, в котором разворачиваются природные процессы, сводимые к принципу внешнего (механического) взаимодействия. Дуализм и механистический детерминизм определяли познавательную стратегию в естествознании вплоть до ХХ в. Отношение предметной теории к философии и методологии неоднозначно. Конкретные науки вырабатывают свою методологию, связь которой с мировоззренческим, философско-методологическим уровнем неочевидна и присутствует обычно неявно - как само собой разумеющееся основание, которое принимается без обсуждения. Для естествознания таким основанием, например, является материальность мира, объективность пространства и времени. Иногда мировоззренческий контекст вовсе игнорируется (как не имеющий ценности для позитивной науки). Однако интуитивное ощущение, что некоторые идеи носятся в воздухе, сопоставление познавательного (гносеологического) принципа культурной эпохи с развитием конкретных теорий в специальных областях знания свидетельствуют о наличии такой связи35. В процессе интеграции современного естественнонаучного и технического знания, решении глобальных проблем, оценке масштабных социотехнических инновационных проектов междисциплинарные методологические установки и принципы играют ключевую роль. Более того, характерные для нынешнего века проблемно-ориентированные науки строятся не на базовой теории, а на основе общей методологии.

Еще по теме § 3. Теоретико-познавательные и методологические аспекты естествознания:

1. 9.4 Реализм и антиреализм: теоретико-познавательный аспект
2. ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ МЕЖДУНАРОДНЫХ НАУЧНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ В.В. Подкопаев
3. Раздел 1 Теоретико-методологические основания науки о коммуникациях
4. 2.1.2 Логические конструкции вместо теоретико-познавательных заключений о внешнем мире

Теория познания (или гносеология, философия познания) - это раздел философии, в котором изучаются природа познания и его возможности, отношение знания к реальности, выявляются условия достоверности и истинности познания.

Термин "гносеология" происходит от греческих слов "gnosis" - знание и "logos" - понятие, учение, и означает "понятие о знании", "учение о знании". И хотя сам термин "теория познания" введен в философи. сравнительно недавно шотландским философом Дж. Фер-рером (в 1854 г.), учение о познании стало разрабатываться со времен Гераклита, Платона, Аристотеля.

В предмете философии как всеобщем в системе "мир - человек" коррелятом гносеологии являются познавательные субъектно-объект-ные отношения. Гносеология изучает всеобщее, характеризующее по­знавательную деятельность человека. В ее компетенции вторая сторона основного вопроса философии, чаще всего выражаемая вопросом "По­знаваем ли мир?". В гносеологии имеются многие другие вопросы, раскрытие которых связано с иными категориями и понятиями: "со­знание", "истина", "практика" и "познание", "субъект" и "объект", "ма­териальное" и "идеальное", "человек" и "компьютер", "чувственное", "рациональное", "интуиция", "вера" и т.п. Каждое из этих понятий, выражая духовные или материальные явления, автономно и связано с особой мировоззренческой проблемой. Однако в теории познания все они оказываются объединенными между собой посредством понятия "истина", с которым они так или иначе соотносятся.

Теория познания изучает всеобщее в познавательной деятельности человека безотносительно к тому, какова сама эта деятельность: по­вседневная или специализированная, профессиональная, научная или художественная. В этом отношении некорректно отождествление тео­рии познания с эпистемологией (теорией научного познания), допу-

скаемое в ряде философских публикаций, в том числе в "Философском энциклопедическом словаре". Широко распространено такое отожде­ствление в современной западной философской литературе. Однако целесообразно разграничивать эти понятия, связывая эпистемологию только с анализом научного познания и включая ее в гносеологию. Здесь мы присоединяемся к мнению А. И. Ракитова о том, что научное познание мира обладает целым рядом специфических черт, которых мы не находим в обыденном, художественном, религиозном и ином познании; а поскольку исследования познавательных процедур и опе­раций, критериев и способов образования абстракций, осуществляемых в научной деятельности, представляют для теории познания исключи­тельный интерес, постольку в ней целесообразно выделить особый уровень или раздел, в котором будут сосредоточены проблемы собст­венно научного познания - эпистемологию ("Философские проблемы науки. Системный подход". М., 1977. С. 23-24). К числу понятий, относящихся к эпистемологии, можно отнести понятия эмпирического и теоретического уровней познания, понятия стиля научного мышле­ния, метода научного познания и т.п. Все они являются также и понятиями теории познания.

Предметом гносеологии выступает, наряду с другими сторонами субъектно-объектных отношений, специфика научного знания, специ­фика обыденного, повседневного знания, специфика других видов познавательной деятельности человека. Но рассмотрение самих этих видов познания здесь не становится самоцелью. Иначе философская гносеология по крайней мере частично превратилась бы в специально-научное исследование и стала бы частью науковедения или логики и методологии научного познания. Специфичность того или иного вида познания интересует гносеологию лишь с мировоззренческой стороны и в плане достижения и форм существования истины.

Онтология и гносеология взаимосвязаны в научной философии посредством основного вопроса мировоззрения.

Онтология как общее учение о бытии, как раздел философии, изучающий фундаментальные основы бытия, наиболее общие сущно­сти и категории сущего, выступает предпосылкой научной теории познания. Все понятия гносеологии и принципы диалектического мышления имеют свое онтологическое обоснование и в этом смысле - онтологическую сторону. Содержание теории познания, как и со­держание онтологии, пронизано идеей развития. В то же время кате­гории, раскрывающие существо детерминизма и развития, имеют логическую и гносеологическую функции, нацелены на обеспечение

дальнейшего развития познания. Иначе говоря, теория познания и онтология, имея свою специфическую проблематику и содержание, будучи не сводимыми друг к другу, взаимосвязаны: гносеология "онто-логична", а онтология "гносеологична". Гносеология как часть филосо­фии тесно связана также с этикой, эстетикой, с философским учением о человеке.

И. Кант сделал решающий шаг в самоопределении гносеологии как учения о научном познании. "Критика чистого разума" - это тот "по­воротный пункт в истории гносеологии, в котором впервые из общей теории познания выделяется теория естественнонаучного знания в собственном смысле слова - то, что в англо-саксонских странах полу­чило название "эпистемология" (Киссель М. А. "Критика чистого разу­ма" как первый опыт философии науки" // "Критика чистого разума". Кант и современность". Рига, 1984. С. 73). И. Кант подчеркнул неот­рывность теории познания от проблемы человека, от философской антропологии и этики (связь теории познания в "Критике чистого разума" и этической проблематики в "Критике практического разума"). Философию, писал он, можно назвать наукой о высшей максиме применения нашего разума. Философия есть наука об отношении разума к его конечной цели, которой, как высшей, подчинены все другие цели и в рамках которой они должны образовать единство.

Внимательное прочтение "Критики чистого разума" обнаруживает в этом произведении в неявной форме вопрос: как возможна свобода человека? Человек - не просто трансцендентальное единство аппер­цепции, но личность, обретающая предикат свободы, понимание долга и силу для того, чтобы ему следовать. Назначение философии - способствовать интеллектуальному самоопределению личности, фор­мировать теоретический и практический разум человека.

Отмечая эту сторону кантовской гносеологии, А. В. Гулыга сообща­ет следующее (См.: Гулыга А. В. "Основная проблема философии Канта" // "Вопросы теоретического наследия Иммануила Канта". Калинин­град, 1978. Вып. 3. С. 61). На закате дней своих философ признавался, что его главный труд по гносеологии возник из потребности решить антиномию человеческой свободы. Свобода есть, но где она? В мире явлений мы ее не обнаружим, человек свободен только в мире "вещей самих по себе". Дуализм Канта - это своеобразная попытка оправдать амбивалентность поведения человека в обществе, где приходится при­норавливаться к обстоятельствам, а нравственное поведение требует героизма. И между прочим проблема идеальности времени, столь шокирующая материалистически мыслящий ум, введена Кантом по тем

же соображениям: время - это порядок вещей, над которым никто не властен, это генетическая связь состояний. Свобода требует проявления самовластия человека. Поэтому, если время присуще вещам самим по себе, свобода невозможна. Только потому, что в интеллигибельном мире нет железного сцепления причин и следствий, нет времени, возможна причинность особого рода - "через свободу", которая только и делает человека моральным существом.

Несмотря на внутреннюю связь с проблемами человека и мира как такового гносеология остается все же относительно самостоятельной частью философского знания, его автономным разделом, специфиче­ской дисциплиной в рамках философии.

Проблемная и предметно-содержательная специфика философской теории познания проясняется при ее сравнении с нефилософскими науками, изучающими познавательную деятельность. А наук, исследу­ющих познание, становится все больше. В настоящее время познава­тельная деятельность изучается психологией, физиологией высшей нервной деятельности человека, кибернетикой, формальной логикой, языкознанием, семиотикой, структурной лингвистикой, историей культуры, историей науки и др. Так, в психологии возникло новое направление - когнитивная психология (от лат. cognitio - знание, по­знание). Для нее важное значение имеют аналогии с компьютером, а первоочередной целью выступает прослеживание движения потока информации в "системе" (т. е. в мозгу). Когнитивная психология изучает познавательную активность, связанную, как отмечает У.Найссер, с приобретением, организацией и использованием знания (См.: "Позна­ние и реальность. Смысл и принципы когнитивной психологии". М., 1981. С. 23).

В психологии мышления сложилась область, исследующая "искус­ственный интеллект". С помощью этой метафоры обозначают разра­ботку программного обеспечения ЭВМ, позволяющего ей решать задачи, ранее решавшиеся человеком. Возникла дидактика автомати­зированного обучения. "Искусственный интеллект" проникает в об­ласть научного, технического, художественного творчества. Работы по "искусственному интеллекту" поставили такое вопросы, как вопрос о соотношении психических и информационных процессов, вопрос о дифференциации психических и непсихических систем, вопрос о воз­можностях создания искусственной психики на неорганических носи­телях и т.п. (См.: Тихомиров О. К. "Психология мышления". М., 1984. С. 260-261).

В общей психологии, изучающей наиболее общие закономерности,

теоретические и практические принципы, методы, основные понятия и категориальный строй психологии, на первом месте стоит задача изучения познавательных форм и процессов: ощущений, восприятий, памяти, воображения, мышления. Общая психология изучает также психические состояния, имеющие прямое отношение к познанию, такие, как сомнение, уверенность, настроения, аффекты.

Все названные дисциплины (или разделы) психологической науки нацелены, как видим, на исследование познавательной деятельности человека. Они касаются взаимоотношений индивидуальной (или кол­лективной) психики людей с внешней средой, рассмотрения психоло­гических явлений как результата воздействий внешних факторов на центральную нервную систему, изменения поведения или состояния человека под влиянием многообразных внешних и внутренних факто­ров.

Философская же теория познания исследует во многом те же явления познавательной деятельности, но в другом ракурсе - в плане отношения познания к объективной реальности, к истине, к процессу достижения истины. Главной категорией в гносеологии является "ис­тина". Ощущения, понятия, интуиция, сомнение и др. выступают для психологии в качестве форм психического, связанного с поведением, жизнедеятельностью индивида, а для гносеологии они - средства до­стижения истины, познавательные способности или формы существо­вания знания, связанные с истиной.

Для гносеологии также важен социологический, вернее, социокуль-турный аспект деятельности человека; современная психология все более проникается социологическим подходом. Однако для гносеоло­гии социокультурный подход к познанию субъекта изначально задан, является ведущим, в то время как для индивидуально-психологического подхода, доминирующего в психологии, он до сих пор выступает лишь как дополнительный.

Рассматривая многие явления познавательной деятельности, изу­чаемые также другими познавательными дисциплинами, но с особой точки зрения, современная научная философия в то же время не пренебрегает данными других наук, а, наоборот, опирается на них как на специально-научное (психологическое, физиологическое, истори-ко-культурное и иное) основание.

В. А. Лекторский отмечает, что специалисту по гносеологии прихо­дится ныне самым серьезным образом считаться с полученными в рамках специальных дисциплин эмпирическими данными и теорети­ческими обобщениями. Теоретику познания не возбраняется, пишет

он, и самому заняться специально-научным исследованием того или иного аспекта познания, например, истории отдельной науки (иногда это бывает просто необходимо ввиду того, что некоторые эпизоды истории познания до сих пор не изучены под тем углом зрения, который важен с точки зрения философских выводов). "Важно, однако, не забывать того, что гносеология не сводится и принципиально не может быть сведена ни к той или иной специально-научной дисциплине, имеющей дело с изучением познания, ни к простой совокупности таких дисциплин. Для теории познания как философского исследования результаты специально-научного анализа познания - это своеобраз­ный эмпирический материал, который особым образом реконструиру­ется в рамках задач по выявлению норм получения истинного знания, в контексте разработки проблематики, связанной с взаимоотношением знания и реальности" ("Специфика теоретико-познавательного иссле­дования в системе диалектического материализма" // "Гносеология в системе философского мировоззрения". М., 1983. С. 43).

Такова, в главных чертах, специфика гносеологического подхода к познанию в сравнении с частными дисциплинами, изучающими по­знавательную деятельность человека.

Наряду с вопросами о том, в чем заключается сущность мира, конечен ли мир или бесконечен, развивается ли он, а если развивается, то в каком направлении, что представляют собой время, причинность и т. п., важное место в философской проблематике занш. ают вопросы, связанные с познанием окружающих человека предметов (вещей, от­ношений, процессов). "Познаваем ли мир?" -таков традиционный вопрос, возникший еще в древнюю эпоху, когда философия делала свои первые шаги, стремясь быть доказательным, рационально обос­нованным мировоззрением. Но традиционность именно такой формы вопроса может толкнуть к представлению, будто существовали фило­софы, считавшие, что мир вообще не познаваем.

Схватывается ли в дилемме "Мир не познаваем - мир познаваем" действительная проблема? По-видимому, нет. Если в ней что-то и отражается, то лишь в определенном, специфическом смысле, который требует специального раскрытия, что, в свою очередь, ведет к уточне­нию содержания этой антиномии и ее выражения.

Вопрос о том, познаваем ли мир, в гносеологии имеет следующую формулировку: как относятся наши мысли об окружающем нас мире к самому этому миру? В состоянии ли наше мышление познавать

действительный мир, можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действительности? Данная формулировка более строга в том смысле, что предполагает сложность познания предметов, процессов, ситуаций, наличие не толь­ко внешней их стороны, но и внутренней, сущностной; она учитывает трудности познания внешней стороны явлений (вспомним хотя бы проблему "вторичных" качеств) и особенно сущности материальных объектов, не только раскрываемых в своих проявлениях, но и скрыва­емых в них, нередко искаженно ими представляемых. Поэтому вопрос состоит не в том, познаваем ли мир, - этот вопрос в буквальном смысле никем не ставится, - вопрос заключается в том, можно ли достоверно познать предметы, их сущности и проявления сущности. Это и есть подлинная философская проблема, не видеть которую не могли трез-вомыслящие философы.

В истории философии сложились две позиции: познавательно-ре­алистическая и агностическая, и не всегда в активе первой было чуткое улавливание реальной сложности проблемы.

Поставив проблему "Что я могу знать?" И.Кант развернул ее в "Критике чистого разума" в вопрос: "Как возможно априорное (доопыт-ное) знание?" Этот вопрос затем распался на ряд других. Как возможно естествознание? Как возможна математика? Как возможна метафизика (т. е. философия) в качестве науки? И. Кант исследовал познавательные способности, или душевные силы человека, лежащие в основе каждой их этих сфер познания. Он изучил природу этих способностей, их возможности, попытался определить, чем отличается познание от мыш­ления, рассмотрел диалектические антиномии разума, стремился ре­шить вопрос, как найти всеобщий критерий истины для всякого знания, и т.п. Он полагал, что наблюдение и анализ явлений непрерывно расширяют опыт и объем знания, но прогресс знания всегда имеет границы, всегда перед человеком будут находиться "вещи сами по себе" (См., например: Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 3. М., 1964. С. 326). Сколько бы мы ни проникали вглубь явлений, наше знание все же будет отличаться от вещей, каковы они на самом деле. И. Кант был реши­тельным противником познавательного скептицизма, считая его лож­ным подходом к проблеме познания; вместе с тем он выступал и против догматического предрассудка о всесилии научного знания, против сциентистской переоценки возможностей науки. В этом контексте он и представил "вещи сами по себе" как непознаваемые.

Как же в связи со сказанным выше уточнить основной вопрос гносеологии? В чем суть агностицизма, какова его определяющая черта?

Некоторые ученые полагают, что для агностицизма характерно утвер­ждение, что мир не познаваем. Но если взять трактовку агностицизма как учения, отрицающего познаваемость мира (а в некоторых учебных пособиях подчеркивается даже, будто "основной тезис агностицизма - познание невозможно") и применить ее к оценке мировоззренческих позиций И. Канта, И. Мюллера, Г. Гельмгольца, А. Пуанкаре, Т. Гексли, К. Пирсона или Г. Башляра, то, быть может, мы и определим их как агностические в общетеоретическом плане, но при этом останется непонятным, почему эти ученые внесли значительный вклад в разра­ботку проблем именно научно-теоретического познания (познания чего? - конечно, мира).

Представление, будто агностицизм отрицает познаваемость вещей, не применимо ни к одной из его распространенных форм, причем не только настоящего, но и прошлого.

Наличие агностицизма в философии свидетельствует о том, что познание есть сложный феномен, что здесь есть над чем поразмыслить, что оно заслуживает специального философского продумывания. Древ­негреческий философ Протагор (ок. 490 - ок.420 до н.э.) разделял материалистические убеждения, сомневался в существовании богов. "О богах, - писал он, - я не могу знать, есть они, нет ли их, потому что слишком многое препятствует такому знанию, - и вопрос темен и людская жизнь коротка" (Цит.: Диоген Лаэртский. "О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов". М., 1979. С. 375). Касаясь возможности познания окружающих явлений, он обосновывал взгляд, согласно которому "как оно кажется, так оно и есть". Разным людям свойственны разные знания, разные оценки одних и тех же явлений, поэтому "человек есть мера всех вещей". Таким образом, философ делал вывод о невозможности достоверного, т. е. общезначимого ("однознач­ного"), знания существа окружающих явлений.

В школе софистов ставилась цель обосновывать любые суждения, точки зрения, прибегая даже к логическим передержкам и парадоксам (софизмам).

Основатель античного скептицизма Пиррон (ок. 365-275 до н.э.) считал достоверными чувственные восприятия (если нечто кажется горьким или сладким, то соответствующее утверждение будет истин­ным); заблуждение возникает, когда от явления мы пытаемся перейти к его основе, сущности. Всякому утверждению о предмете (его сущно­сти) может быть с равным правом противопоставлено противоречащее ему утверждение. Именно такой ход мысли привел к позиции воздер­жания от окончательных суждений.

Уже знакомство с античным скептицизмом как наиболее ранней формой агностицизма показывает, сколь неточным является представ­ление об агностицизме как учении, отрицающем познание (или позна­ваемость) мира.

В Новое время на основе прогрессирующего развития естествозна­ния сложились представления Д.Юма и И.Канта о возможностях познания.

Английский философ Д. Юм (1711-1776) отмечал ограниченность монокаузализма, универсализировавшего тождественность причины и следствия в механических взаимодействиях. Он показал, что в научном эксперименте, да и в обыденном опыте, следствие отличается от причины, а потому не может быть в ней выявлено. Из этого, по его мнению, следовало, что доказать существование причинно-следствен­ных связей невозможно: они не выводимы из опыта, т.е. не выводимы "апостериорно", но они не устанавливаемы также и логическим выве­дением следствий из причин, т.е. "априорно". Есть, однако, субъектив­ная причинность - наша привычка, наше ожидание связи одного явления с другим (нередко по аналогии с уже известной связью) и фиксация этой связи в ощущениях. За пределы этих психических связей мы проникнуть не можем. "Природа, - утверждал Д.Юм., - держит нас на почтительном расстоянии от своих тайн и предоставляет нам лишь знание немногих поверхностных качеств объектов, скрывая от нас те силы и принципы, от которых всецело зависят действия этих объектов" (Юм Д. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1966. С. 35).

Внимание родоначальника немецкой классической философии И. Канта (1724-1804) привлекла, как уже отмечалось выше, активность субъекта в научно-познавательной деятельности, созидание субъектом форм, отсутствующих в природе. Он подошел к разрешению вопроса о механизме соединения "субъективного" и "объективного" в познании, в процессе активной творческой деятельности человека.

Не сомневаясь в отличие от Д. Юма в существовании вне сознания материальных "вещей самих по себе", И. Кант, однако, считал их в принципе непознаваемыми. Воздействуя на человека, "вещи сами по себе" вызывают в нем множество разнообразных ощущений, которые оказываются упорядоченными посредством априорных форм живого созерцания. Обретая пространственную и временную форму, представ­ления упорядочиваются далее посредством категорий рассудка ("при­чины", "количества" и др.) и, трансформируясь в явления, соотносятся как внешние субъекту феномены с воздействующими на субъект "ве­щами самими по себе", В процессе познавательной (и трудовой) дея-

тельности субъект раскрывает мир феноменов и развивает научное знание.

Знание не происходит целиком из опыта (здесь И. Кант выступает против индуктивизма), но оно и не замкнуто априорными схемами трансцендентального субъекта. В знании - и то, что идет от опыта, и то, что связано с творчеством человека, с теми формами, которые имеются или создаются в деятельности субъекта как индивида или общества. Характеризуя генезис познания, И. Кант утверждал: "Хотя всякое наше познание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта" (Кант И. Соч.: В 6 т. Т. 3. С. 105). Итак, познаваем лишь мир явлений; вещи же в себе познанием не достигаются, они неуловимы. "О том, - указывает Кант, - каковы они (вещи - П. А.) могут быть сами по себе, мы ничего не знаем, а знаем только их явления, т. е. представления, которые они в нас производят, действуя на наши чувства" (Кант И. "Пролегомены". М., 1937. С. 51. О гносеологии, в том числе об агностицизме Канта см.: Асмус В. Ф. "Иммануил Кант". М., 1973. Гл. I. §3, гл. III-V. Разные оценки гносеологии Канта см.: Гулыга A.B. "Немецкая классическая филосо­фия". М., 1986; Ойзерман Т. И. "Так ли надо писать популярные книги по философии?" // "Вопросы философии". 1987. № 8).

Близка к кантовской концепции позиция так называемого "физио­логического идеализма", представленная в трудах немецкого физиолога И.Мюллера (1801-1858).

В физиологии второй четверти XIX в. стал рушиться механистиче­ский детерминизм XVII-XVIII вв., согласно которому качество ощу­щения равно качеству раздражителя, а причина ощущения есть лишь внешний фактор. Постепенное изменение методики эксперимента вело к применению наряду с адекватным неадекватного (электрического) раздражителя; опыты показали, что качественно однородный раздра­житель способен вызывать качественно разнородные ощущения (тот же электрический раздражитель - вкусовые, зрительные и другие ощу­щения) в зависимости от природы органов чувств. В то же время оказалось возможным качественно разнородными раздражителями вы­зывать однотипные ощущения. В результате И.Мюллер выдвинул положение о существовании специфической энергии органов чувств, играющей решающую роль в спецификации ощущений. Он подчерки­вал, что "ощущение есть результат возбуждения врожденной для органа чувств энергии", что цвет, например, не существует вне органа чувств; внешний фактор "запускает" энергию соответствующего органа чувств, что и рождает в нас ощущение цвета. Из всего этого И. Мюллер делал

вывод: "Мы не знаем ни сущности внешних предметов, ни того, что мы называем светом, мы знаем только сущности наших чувств". Сказанное И. Мюллером не является какой-то наивной ошибкой, если вспомнить, что цвет и в наши дни считается результатом воздействия на сетчатку глаза электромагнитных волн, которые сами по себе бесцветны. И. Мюллер пришел к тому же представлению, к той же схеме познава­тельного взаимодействия субъекта с объектом, что и И.Кант; разница была лишь в том, что И. Мюллер пытался доказать правомерность этой схемы с помощью данных физиологии.

"Теория иероглифов", или "теория символов", немецкого физика и физиолога Г. Гельмгольца (1821-1894) также опирается на закон, или принцип, специфической энергии органов чувств И. Мюллера. Разли­чие же (с концепцией И. Мюллера) состоит, во-первых, в конкретиза­ции данного принципа, в установлении связи "специфической энергии" с отдельными подсистемами органов чувств, с нервными волокнами (поскольку Г. Гельмгольц считал, что существуют специфические энер­гии различного качества даже в одном и том же органе чувств). Во-вторых, теория иероглифов давала более обобщенные в гносеоло­гическом плане представления о познании, чем мюллеровская его трактовка. Г. Гельмгольц считал знаками и ощущения, и понятия. Что касается ощущений, то он писал: "Ощущения чувств для нас только символы внешних предметов, они соответствуют им настолько, на­сколько писаное слово или звук соответствует данному предмету. Ощущения чувств сообщают нам об особенностях внешнего мира, но они делают это не лучше, чем мы можем сообщить слепому посредством слов понятие о цветах" (Гельмгольц Г. "Популярные научные статьи". СПб., 1866. Вып. I. С. 61). Чувственные впечатления есть только отметки качеств внешнего мира, знаки (символы, иероглифы), истол­кованию которых мы должны научиться из опыта. Главный тезис его концепции - "отсутствие ближайшего соответствия между качествами ощущения и качествами объекта" (Там же. С. 82).

Интересна аналогия, которую использовал для характеристики такой позиции Карл Пирсон (1857-1936). Он писал: "Мы похожи на телефониста из центральной станции, который не может подойти к абонентам ближе, чем обращенный к нему конец телефонного провода. На самом деле мы находимся даже в худшем положении, чем этот телефонист, ибо для полноты аналогии мы должны были бы предпо­ложить, что он никогда не покидал телефонной станции, что он никогда не видел абонента или кого-нибудь, похожего на абонента, словом, что он никогда не приходил в соприкосновение с внешним миром помимо

телефонного провода. Такой телефонист никогда не в состоянии был бы составить себе непосредственное впечатление об этом "действитель­ном" мире вне его; действительный мир сводился бы для него к совокупности конструктов, созданных им на основании полученных по проводам сообщений... Из "внешнего мира" стекаются сообщения в виде чувственных впечатлений; мы их анализируем, классифицируем, накопляем, рассуждаем о них. Но мы не знаем ровно ничего о природе "вещей самих в себе", о том, что существует на другом конце нашей системы телефонных проводов" (Пирсон К. "Грамматика науки". СПб., 1911. С. 82-83).

На рубеже XIX-XX вв. сформировалась еще одна разновидность агностицизма - конвенционализм. Внутринаучной предпосылкой его формирования были теоретизация естественных наук, усиление роли научных понятий, законов, теорий в качестве средств познания, выя­вившаяся возможность выбора средств теоретического отражения дей­ствительности, расширяющийся диапазон конвенций в среде естествоиспытателей. Конвенционализм (от лат. conventio - договор, соглашение) определяется как философская концепция, согласно ко­торой научные теории и понятия являются не отражением объектив­ного мира, а продуктом соглашения между учеными.

Виднейший его представитель - французский математик и мето­долог науки А. Пуанкаре (1854-1912). Анализируя факт существования в науке ряда геометрий - евклидовой, Лобачевского, Римана, А. Пуан­каре пришел к выводу, что "геометрические аксиомы не являются ни синтетическими априорными суждениями, ни опытными фактами. Они суть условные положения... Одна геометрия не может быть более истинна, чем другая; она может быть только более удобна" (Пуанкаре А "Наука и гипотеза". М., 1904. С. 60-61). Прагматический критерий, взятый в качестве единственного ориентира достоверности, вел к сомнению в познаваемости сущности материальных систем, законов природной действительности; научные законы, по его мнению, суть условности, символы.

А. Пуанкаре отделял отношения между вещами от сущности самих вещей, считал, что познаваемы только отношения. Он писал: "Сначала нам представляется, что теории живут не долее дня и что руины нагромождаются на руины. Сегодня теория родилась, завтра она в моде, послезавтра она делается классической, на третий день она устарела, а на четвертый - забыта. Но если всмотреться ближе, то увидим, что так именно падают, собственно говоря, те теории, которые имеют притя­зание открыть нам сущность вещей. Но в теориях есть нечто, что чаще

всего выживает. Если одна из них открыла нам истинное отношение, то это отношение является окончательным приобретением; мы найдем его под новым одеянием в других теориях... Единственной объективной реальностью являются отношения вещей, отношения, из которых вы­текает мировая гармония" (Пуанкаре А. "О науке". М., 1983. С. 278- 279). Но природа вещей непознаваема. "Не только наука не может открыть нам природу вещей; ничто не в силах открыть нам ее, и если бы ее знал какой-нибудь бог, то он не мог бы найти слов для ее выражения" (Там же. С. 277).

Конвенционализм как система мировоззренческих взглядов и принципов научного познания широко распространился в последние десятилетия в западной философии, а также в логике и методологии науки. С конвенционалистскими установками выступали К. Поппер, И.Лакатос, П. Фейерабенд и многие другие ученые. Основоположник неорационализма французский философ Г. Башляр (1884-1962) разде­лял мир на "естественную реальность" и "техническую реальность". В практике, практических действиях, полагал он, субъект включается в "естественную реальность", творит новую по принципам разума через опредмечивание идей. В процессе преобразующей практики субъект, однако, не выявляет никаких черт естественной реальности, а раскры­вает "формы", "порядок", "программы", развернутые в "технической реальности". Этот мир и познаваем.

Краткий обзор перичесленных выше концепций убеждает, что в них вовсе не отрицается возможность познания мира вообще или феноменологической его стороны, данной в ощущениях или рассудке человека, да и нелепо, видимо, полагать, будто найдутся философы, в прямом смысле слова отрицающие возможность Познания каких-то, хотя бы самых очевидных, сторон объектов мира.

И если некоторые философы и естествоиспытатели все же ставят под сомнение возможность познания "вещи в себе", то этого не делает никто, когда заходит речь о явлениях (другое дело, как трактуется при этом природа самого явления или "мира вообще").

Так или иначе, а трактовка агностицизма как учения, подвергаю­щего отрицанию (или сомнению) принципиальную познаваемость ми­ра, является неточной.

Агностические концепции появляются и функционируют в сфере науки, философии, культуры не из наивно-примитивного нигилизма в отношении к познанию, а из столкновения с противоречивой природой материальных систем и чрезвычайно сложным характером и процессом ее отображения в сознании субъекта.

Современная философская теория познания не расходится с агно­стицизмом в вопросе о познаваемости явлений (как феноменов, объ­ектов чувственного познания). Не расходятся они и в ответе на вопрос: можно ли познать мир целиком во всех его связях и опосредованиях? (На это дается отрицательный ответ).

Расхождение в другом - по вопросу о том, познаваема ли сущность материальных систем. Расхождения - в трактовке природы "феномена" - явления: имеют ли эти явления непосредственное отношение к сущности и возможно ли через явления получать достоверные знания о сущности материальных систем?

На вопрос о возможности получения достоверного знания о сущ­ности предметов (или о главном в этой сущности) агностики отвечают отрицательно, хотя и по-разному, в зависимости от того, признают ли они вообще существование сущности или нет, а если признают, то какую видят связь сущности с явлением.

С точки зрения диалектической философии мир материальных систем не ограничивается чувственно воспринимаемыми свойствами и отношениями. За ними находятся, за ними скрываются и в них прояв­ляются (нередко искаженно) сущностные связи и отношения.

Специфика агностицизма - в отрицании возможности достовер­ного познания сущности материальных систем. Это и есть главный признак агностицизма, и он должен быть отражен в исходном опреде­лении понятия "агностицизм".

Таким образом, в качестве исходного может быть предложено следующее определение: агностицизм - это учение (или убеждение, установка), отрицающее возможность достоверного познания сущности материальных систем, закономерностей природы и общества.

Коснемся еще одного момента, связанного с пониманием специ­фики агностицизма - его отношения к идеализму.

В статье И. В. Сталина "О диалектическом и историческом матери­ализме" заявлялось, что идеализм оспаривает возможность познания мира и его закономерностей, не верит в достоверность наших знаний, не признает объективной истины и считает, что мир полон "вещей в себе", которые не могут быть никогда познаны наукой. В этом утвер­ждении идеализм отождествлялся с агностицизмом; получалось, что всякий агностицизм есть идеализм, и наоборот. В условиях догматиче­ского отношения к текстам И. В. Сталина такое понимание агности­цизма на долгие годы было укоренено в нашей философской литературе. Впоследствии это понимание справедливо было квалифи­цировано как упрощенное.

Действительно, философские концепции Лейбница, Гегеля, многих других идеалистов по своим теоретико-познавательным установкам не являлись агностическими. Но в идеализме есть течения агностического толка. Здесь выделяются прежде всего сенсуалистические школы субъ­ективного идеализма, абсолютизирующие ощущения и конструирую­щие представление о мире как бесконечном множестве комплексов ощущений субъекта. Философия Дж. Беркли - типичный тому пример. С другой стороны, не всякий материализм есть антиагностицизм. Достаточно ярко проступает агностицизм у многих естественнонаучных материалистов (пример - Т. Гексли). Все это говорит о том, что одно­значной связи между агностицизмом и идеализмом нет.

У материализма и идеализма, с одной стороны, познавательного реализма и агностицизма - с другой, - разные основания деления. Первые выделяются по ответу на вопрос: что первично - дух или природа, вторые - познаваема ли сущность материальных систем (и в этом смысле - "познаваем ли мир")? Оба эти вопроса составляют разные аспекты одной и той же проблемы, а не один и тот же аспект.

Агностические концепции подразделяются по многим основаниям. Существуют материалистический и идеалистический агностицизм, сен­суалистический и рационалистический, юмовский, кантовский и т.д. агностицизм (если брать имена создателей соответствующих школ), агностицизм этический, иероглифический, физиологический, кибер­нетический и т.п. (по средствам, характеру аргументации).

Существенное различие между материализмом и идеализмом, с одной стороны, и познавательным реализмом и агностицизмом - с другой, не снимает вместе с тем и некоторых их общих моментов. Последовательный материализм (именно "последовательный") не мо­жет быть агностическим, а последовательный агностицизм, в свою очередь, имеет тенденцию к субъективному идеализму. Но тенденцию, конечно, не следует выдавать за действительность развернутой системы идеализма. Как и всякая возможность, тенденция может быть реали­зована в разных формах.

Отождествлять агностицизм с идеализмом значит не видеть двух относительно самостоятельных релятивных подсистем в общей системе философии - материальной и духовной. При тотальном онтологизме недалеко до вульгарно-социологического редукционизма: сначала аг­ностицизм сводится к идеализму, а затем (через отождествление идеа­листических установок с политической реакционностью, что доминировало при культе личности В. И. Сталина) - к политической реакционности. В результате практического применения такой схемы

искажались подлинные позиции философов и естествоиспытателей, нарушались принципы объективности и справедливости в оценках их мировоззрения.

Рассмотрение агностицизма, его специфических черт как мировоз­зренческой позиции отчетливее характеризует, как мы считаем, исход­ную проблемную ситуацию в гносеологии, нередко выражаемую вопросом "Познаваем ли мир?". Представители агностицизма уловили реальную сложность проблемы "Что я могу знать?". Обращение к трактовке агностиками познания, его возможностей, средств и условий нисколько не умаляет значимости учений о познании, сложившихся в истории философии на позициях гносеологического оптимизма (Ф. Бэ­кон "Новый Органон", 1620; Р.Декарт "Рассуждение о методе", 1637; Дж. Локк "Опыт о человеческом разуме", 1690; и др.). В этих трудах глубоко осознана трудность решения многих гносеологических про­блем, поэтому освоение этих трудов является непременным условием развития современной гносеологии.

В дальнейшем мы рассмотрим аргументы представителей агности­цизма, а также контраргументы и постараемся обосновать тезис о принципиальной возможности познавать сущность материальных си­стем. Через всю проблематику гносеологии в явном или неявном виде проходит конфронтация агностицизма и гносеологического реализма; противоборство этих позиций присутствует и в современной теории познания. Проблема "Что я могу знать?" составляет внутренний стер­жень всех проблем современной гносеологии: "Каковы познавательные способности человека?", "Каковы критерии отграничения истины от заблуждения?", "Каковы возможности научного познания?" и др.

Многовековая история философии свидетельствует о том, что от­правной точкой гносеологии был и остается вопрос "Что такое истина?".

ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ (гносеология, эпистемология)- раздел философии, в котором анализируется природа и возможности знания, его границы и условия достоверности. Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования этих вопросов. Однако проблематика теории познания может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания. Знание как проблема специально исследуется уже в античной философии (софисты, Платон, Аристотель), хотя и в подчинении онтологической тематике. Теория познания оказывается в центре всей проблематики западной философии в 17 веке: решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. Складывается классический тип теории познания. Правда, сам термин «теория познания» появляется довольно поздно - только в 1832 году; до этого проблематика изучалась под другими названиями: анализ ума, исследование познания, критика разума и др. (обычно термин «эпистемология» употребляется как синонимичный термину «теория познания»; однако некоторые философы, например К. Поппер, относят к эпистемологии только изучение научного познания). Теория познания продолжала занимать центральное место в западной философии вплоть до середины 20 века, когда появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки ее проблем и способов решения, выявляются новые связи теории познания и других областей философии, а также науки и культуры в целом. Возникает неклассическая теория познания. Вместе с тем в это время появляются философские концепции, которые либо пытаются отодвинуть теоретико-познавательную проблематику на периферию философии, либо даже отказаться от всей проблематики теория познания, «преодолеть» ее. Понимание характера проблем теории познания, их судьбы и возможного будущего предполагает анализ двух ее типов: классического и неклассического. В классической теории познания можно выделить следующие особенности:

1. Критицизм. В сущности вся философия возникает как не-доверие к традиции, к тому, что навязывается индивиду внешним (природным и социальным) окружением. Философия - это способ самоопределения свободной личности, которая полагается только на себя, на собственные силы чувства и разума в нахождении предельных оснований своей жизнедеятельности. Поэтому философия выступает также и как критика культуры. Теория познания - это критика того, что считается знанием в обыденном здравом смысле, в науке данного времени, в других философских системах. Поэтому исходной для теории познания является проблема иллюзии и реальности, мнения и знания. Эта тематика была хорошо сформулирована уже Платоном в диалоге «Теэтет». Что считать знанием? Ясно, что это не может быть общепринятое мнение, ибо оно может быть общим заблуждением; это не может быть и просто мнение, которому соответствует реальное положение дел (т. е. истинное высказывание), ибо соответствие между содержанием высказывания и реальностью может быть чисто случайным. Платон приходит к выводу о том, что знание предполагает не только соответствие содержания высказывания и реальности, но и обоснованность первого.

Проблема обоснования знания становится центральной в западноевропейской философии начиная с 17 века. Это связано со становлением нетрадиционного общества, с появлением свободного индивида, полагающегося на самого себя. Именно в это время происходит то, что иногда называют «эпистемологическим поворотом». Что именно можно считать достаточным обоснованием знания? Этот вопрос оказывается в центре философских дискуссий. Теория познания выступает прежде всего как критика сложившихся метафизических систем и принятых систем знания с точки зрения определенного идеала знания. Для Ф. Бэкона и Р. Декарта - это критика схоластической метафизики и перипатетической науки. Для Д. Беркли - это критика материализма и ряда идей новой науки, в частности идеи абсолютного пространства и времени в физике Ньютона и идеи бесконечно малых величин в разработанном в это время дифференциальном и интегральном исчислении (последующая история науки показала правоту этой критики). Кант использует свою теоретико-познавательную конструкцию для демонстрации невозможности традиционной онтологии, а также и некоторых научных дисциплин (напр., психологии как теоретической, а не описательной науки). Сама система кантовской философии, в основе которой лежит теория познания, носит название критической. Критицизм определяет главный пафос и других теоретико-познавательных построений классического типа. Так, напр., у Э. Маха теория познания выступает как способ обоснования идеала описательной науки и критики идей абсолютного пространства и времени классической физики (эта критика была использована А. Эйнштейном при создании специальной теории относительности), а также атомной теории (что было отвергнуто наукой). Логические позитивисты использовали свой теоретико-познавательный принцип верификации для критики ряда утверждений не только в философии, но и в науке (в физике и психологии). Поппер с помощью теоретико-познавательного принципа фальсификации пытался продемонстрировать ненаучность марксизма и психоанализа.

2. Фундаментализм и нормативизм. Сам идеал знания, на основе которого решается задача критики, должен быть обоснован. Иными словами, следует найти такой фундамент всех наших знаний, относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что претендует на знание, но в действительности не покоится на этом фундаменте, должно быть отвергнуто. Поэтому поиск основания знаний не тождественен простому выяснению причинных зависимостей между разными психическими образованиями (например, между ощущением, восприятием и мышлением), а направлен на выявление таких знаний, соответствие которым может служить нормой. Следует различать между тем, что фактически имеет место в познающем сознании (а все, что в нем есть, напр. иллюзия восприятия или заблуждение мышления, чем-то причинно обусловлено), и тем, что должно быть для того, чтобы считаться знанием (т. е. то, что соответствует норме). При этом в истории философии нередко нормативное смешивалось с фактически сущим и выдавалось за последнее.

В этом своем качестве теория познания выступала не только в качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. Так, согласно Платону, чувственное восприятие не может дать знание, по-настоящему можно знать только то, о чем учит математика. Поэтому в строгом смысле слова не может быть науки об эмпирических феноменах, идеал науки - геометрия Эвклида. Согласно Аристотелю, дело обстоит иначе: чувственный опыт говорит нечто о реальности. Опытная наука возможна, но она не может быть математической, ибо опыт качествен и не математизируем. Новоевропейская наука, возникшая после Коперника и Галилея, по сути дела синтезировала программы Платона и Аристотеля в виде программы математического естествознания, основанного на эксперименте: эмпирическая наука возможна, но не на основе описания того, что дано в опыте, а на основе искусственного конструирования в эксперименте (а это предполагает использование математики) того, что исследуется. В основе этой программы лежит определенная теоретико-познавательная установка: реальность дана в чувственном опыте, но ее глубинный механизм постигается с помощью ее препарирования и математической обработки. Теория познания в этом случае выступает как способ обоснования и узаконения новой науки, которая противоречила и старой традиции, и здравому смыслу, была чем-то странным и необычным. В это же время происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм. С точки зрения эмпиризма обоснованным может считаться только то знание, которое в максимальной степени соответствует данным чувственного опыта, в основе которого лежат либо ощущения (сенсуализм), либо «чувственные данные» (неореализм), либо элементарные протокольные предложения (логический эмпиризм). Рационализм в качестве знания рассматривал только то, что вписывается в систему «врожденных идей» (Декарт, Спиноза) либо в систему категорий и схем (Гегель, неокантианцы). Кант пытался занять некую третью позицию в этом споре.

Другое принципиальное разделение, характерное для классической теории познания, - это разделение на психологистов и антипсихологистов. Конечно, все философы различали причинное объяснение тех или иных феноменов сознания и их нормативное оправдание. Однако для психологистов (к ним относятся все эмпирики, а также некоторые сторонники теории «врожденных идей») норма, обеспечивающая связь познания с реальностью, коренится в самом эмпирически данном сознании: это - определенный факт сознания, а теория познания в этой связи основывается на психологии. Исторически многие исследователи в области теории познания были одновременно и выдающимися психологами (Д. Беркли, Д. Юм, Э. Мах и др.). Для антипсихологистов теоретико-познавательные нормы, говорящие не о сущем, а о должном, не могут быть просто фактами индивидуального эмпирического сознания. Эти нормы имеют всеобщий, обязательный и необходимый характер, они не могут быть поэтому получены путем простого индуктивного обобщения чего бы то ни было, в т. ч. и работы эмпирического познания. Поэтому их источник следует искать в другой области. Для философского трансцендентализма (Кант, неокантианцы, феноменология) этой областью является трансцендентальное сознание, отличное от обычного эмпирического, хотя и присутствующее в последнем. Методом теоретико-познавательного исследования в этом случае не может быть эмпирический анализ психологических данных. Для Канта - это особый трансцендентальный метод анализа сознания. Феноменологи в качестве метода теоретико-познавательного исследования предлагают особое интуитивное схватывание сущностных структур сознания и их описание. Теория познания в этом случае оказывается вовсе не теорией в точном смысле слова, а дескриптивной дисциплиной, хотя описание в этом случае относится не к эмпирическим фактам, а к особого рода априорным феноменам. К тому же эта дисциплина не зависит ни от каких других (в т. ч. и от психологии), а предшествует им. Неокантианцы решают эту проблему иначе: с их точки зрения, теория познания пытается выявить трансцендентальные условия возможности знания. Для этого специалист по теории познания (при этом философию они сводят к теории познания) должен подвергнуть анализу знание, объективированное в текстах (прежде всего научных). Теория познания в этом случае выступает как, с одной стороны, анализирующая эмпирически данные тексты, а с другой стороны, выявляющая в результате этого анализа не эмпирические, а априорные зависимости.

Антипсихологизм в теории познания был своеобразно продолжен в аналитической философии, где он был понят как анализ языка. Правда, сам этот анализ является уже не трансцендентальной процедурой, а процедурой вполне эмпирической, но имеющей дело уже не с фактами эмпирического сознания (как это было у психологистов), а с фактами «глубинной грамматики» языка. В рамках этого подхода теория познания была истолкована как аналитическая дисциплина, а старая теория познания раскритикована (в частности, Л. Витгенштейном) как несостоятельная «философия психологии». Такие теоретико-познавательные принципы, задающие нормативы знания, как верификация и фальсификация, были поняты как укорененные в структурах языка. В этой связи был четко разделен «контекст открытия» того или иного утверждения, являющийся предметом психологического исследования, от «контекста обоснования», с которым имеет дело философский, теоретико-познавательный анализ. Ранняя аналитическая философия, особенно такие ее версии, как логический позитивизм, разделяет основные установки классического теоретико-познавательного антипсихологизма. Своеобразное антипсихологистское понимание теории познания характерно для К. Поппера. Для него она должна быть основана на изучении истории научного познания, объективированной в текстах («объективного знания»), - в этом он схож с неокантианцами. Теория познания не имеет дела с индивидуальным субъектом. А поскольку, согласно Попперу, другого субъекта, помимо индивидуального, не существует, теория познания не имеет отношения к субъекту вообще («эпистемология без познающего субъекта»). Однако в отличие от неокантианцев Поппер считает, что теория познания должна пользоваться методами эмпирической науки. Это означает, в частности, что теоретико-познавательные обобщения в принципе могут быть подвергнуты ревизии.

3. Субъектоцентризм. В качестве несомненного и неоспоримого базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт существования субъекта. С точки зрения Декарта, это вообще единственный самодостоверный факт. Во всем остальном, в т. ч. и в существовании внешнего моему сознанию мира и других людей, можно усомниться (т. о., критицизм, характерный для всей классической теоретико-позна-вательной традиции, многократно усиливается принятием этого тезиса). Знание о том, что существует в сознании, - неоспоримо и непосредственно; знание о внешних моему сознанию вещах - опосредованно. Для эмпириков таким неоспоримым статусом обладают данные в моем сознании ощущения. Для рационалистов - это априорные формы сознания субъекта. Так возникают специфические проблемы классической теории познания: как возможно знание внешнего мира и сознания других людей? Их решение оказалось весьма трудным не только для философии, но и для эмпирических наук о человеке, принявших субъектоцентрическую установку классической теории познания (в частности, для психологии). Для целого ряда философов и ученых, разделявших принципиальную установку классической теории познания относительно непосредственной данности состояний сознания и в то же время не сомневавшихся в такой же очевидности факта существования внешних предметов (теоретико-познавательный материализм, реализм), оказалось трудным согласовать эти положения. Отсюда - идеи Г Гельмгольца об «иероглифическом» отношении ощущений к реальности, «закон специфической энергии органов чувств» И. Мюллера и др. Эти трудности не существовали для В. И. Ленина, который в работе «Материализм и эмпириокритицизм» исходил из реалистической установки об объективном существовании предметов познания и в то же время из тезиса о том, что в основе всего познания лежат ощущения. Последние были истолкованы как «субъективные образы объективного мира», чем они в действительности не являются. Ряд представителей теории познания предложили «снять» сами проблемы отношения знания и внешнего мира, истолковав сознание субъекта в качестве единственной реальности: для эмпириков - это ощущения, для рационалистов - априорные структуры сознания. Мир (в т. ч. другие люди) выступает в этом случае либо как совокупность ощущений, либо как рациональная конструкция субъекта. С критикой этого положения выступили представители разных реалистических школ (неореализм, критический реализм), однако до тех пор, пока познание понимается только как факт индивидуального сознания, как нечто, происходящее «внутри» субъекта (хотя бы и причинно обусловленное событиями внешнего мира), отмеченные трудности не могут быть решены. Если Декарт не различал эмпирического и трансцендентального субъектов, то в последующем развитии философии такое различение проводилось. Эмпирики и психологисты имеют дело с индивидуальным субъектом, трансценденталисты - с трансцендентальным. Так, например, для Канта является несомненным, что предметы, данные мне в опыте, существуют независимо от меня как эмпирического индивида. Однако сам этот опыт сконструирован трансцендентальным субъектом. Трансцендентальное единство апперцепции этого субъекта является даже гарантом объективности опыта. Для Гуссерля несомненной реальностью является данность феноменов трансцендентальному сознанию. Что касается соотношения этих феноменов с внешней реальностью, то от этих вопросов феноменология «воздерживается». Неокантианцы Баденской школы исходят из того, что теория познания имеет дело с «сознанием вообще», а Марбургская школа неокантианства имеет дело скорее с «духом научности». Согласно ранним представителям аналитической философии, высказывания получают осмысленность от их отношения к субъективным данным опыта индивида, хотя язык и не является принадлежностью только одного индивидуального субъекта. Некоторые теоретико-познавательные концепции, которые являются классическими по большинству особенностей, в данном пункте выходят за эти пределы. Это относится, в частности, к теоретико-познавательной системе Гегеля, в которой сделана попытка преодолеть противоположност ь субъективного и объективного как двух отдельных миров на основе Абсолютного Духа, который не является индивидуальным субъектом (ни эмпирическим, ни трансцендентальным); то же можно сказать и об «эпистемологии без познающего субъекта» Поппера.

4. Наукоцентризм. Теория познания приобрела классический вид именно в связи с возникновением науки Нового времени и во многом выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство теоретико-познавательных систем исходили из того, что именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука о мире, то и существует на самом деле. Многие проблемы, обсуждавшиеся в теории познания, могут быть поняты только в свете этой установки. Такова, напр., обсуждавшаяся Т. Гоббсом, Д. Локком и многими другими проблема т. н. первичных и вторичных качеств. Первичные (тяжесть, форма, расположение и др.) считаются принадлежащими самим реальным предметам, а вторичные (цвет, запах, вкус и др.) рассматриваются как возникающие в сознании субъекта при воздействии предметов внешнего мира на органы чувств. Что существует реально и что реально не существует, в данном случае полностью определяется тем, что говорила о реальности классическая физика. Кантовская теория познания может быть понята как обоснование классической ньютоновской механики. Для Канта факт существования научного знания является исходно оправданным. Два вопроса его «Критики чистого разума» - «Как возможна чистая математика?» и «Как возможно чистое естествознание?» - не ставят под сомнение оправданность данных научных дисциплин, а лишь пытаются выявить теоретико-познавательные условия их возможности. Этого нельзя сказать о третьем вопросе кантовской «Критики» - «Как возможна метафизика?». Философ пытается показать, что с теоретико-познавательной точки зрения последняя невозможна. Для неокантианцев теория познания возможна только как теория науки. Логические позитивисты видели задачу философии (аналитической теории познания) именно в анализе языка науки, а вовсе не обыденного языка. Согласно Попперу, эпистемология должна иметь дело только с научным знанием. В последние десятилетия 20 века постепенно складывается неклассическая теория познания, которая отличается от классической по всем основным параметрам. Изменение теоретико-познавательной проблематики и методов работы в этой области связано с новым пониманием познания и знания, а также отношения теории познания и других наук о человеке и культуре. Новое понимание в свою очередь обусловлено сдвигами в современной культуре в целом. Этот тип теории познания находится в начальной стадии развития, имеет следующие особенности:

1. Посткритицизм. Это не означает отказа от философского критицизма (без которого нет самой философии), а только лишь понимание того фундаментального факта, что познание не может начаться с нуля, на основе недоверия ко всем традициям, а предполагает вписанность познающего индивида в одну из них. Данные опыта истолковываются в теоретических терминах, а сами теории транслируются во времени и являются продуктом коллективной разработки. На смену установки недоверия и поисков самодостоверности приходит установка доверия к результатам деятельности других. Речь идет не о слепом доверии, а только о том, что всякая критика предполагает некую точку опоры, принятие чего-то, что некритикуемо в данное время и в данном контексте (это может стать объектом критики в другое время и в ином контексте). Эта идея хорошо выражена Л. Витгенштейном в его поздних работах. В коллективно выработанном знании может иметься такое содержание, которое не осознается в данный момент участниками коллективного познавательного процесса. Такое не осознаваемое мною неявное знание может иметься и у меня относительно моих собственных познавательных процессов. В истории познания разные традиции взаимно критикуют друг друга. Это не только взаимная критика мифа и науки, но и критика друг друга разными познавательными традициями в науке, напр. математической и описательной традициями в биологии. В процессе развития знания может выясниться, что те познавательные традиции, которые казались полностью вытесненными или же отошедшими на периферию познания, обнаруживают новый смысл в новом контексте. Так, напр., в свете идей теории самоорганизующихся систем, разработанной И. Пригожиным, выявляется современный эвристический смысл некоторых идей древнекитайской мифологии.

2. Отказ от фундаментализма. Он связан с обнаружением изменчивости познавательных норм, невозможности формулировать жесткие нормативные предписания развивающемуся познанию. Попытки отделять знание от незнания с помощью таких предписаний, предпринятые в науке 20 века, в частности логического позитивизма и операционализма, провалились.

В современной философии существуют разные реакции на эту ситуацию. Одни философы считают возможным говорить об отказе от теории познания как философской дисциплине. Так, например, некоторые последователи позднего Витгенштейна, исходя из того, что в обыденном языке слово «знать» употребляется в нескольких разных смыслах, не видят возможности разработки единой теории познания. Другие (например, Р. Рорти) отождествляют отказ от фундаментализма с концом теории познания и с вытеснением теоретико-познавательных исследований философской герменевтикой. Ряд философов (а их большинство) считают возможным дать новое понимание этой дисциплины и в этой связи предлагают разные исследовательские программы, напр. программу «натурализованной эпистемологии» У. Куайна. Согласно Куайну, научная эпистемология должна полностью отказаться от выдачи предписаний, от всякого нормативизма и свестись к обобщению данных физиологии высшей нервной деятельности и психологии, использующей аппарат теории информации. Ж. Пиаже разработал концепцию «генетической эпистемологии». В отличие от Куайна он подчеркивает, что эпистемология имеет дело с нормами. Но это не те нормы, которые философ формулирует, исходя из априорных соображений, а те, которые он находит в результате изучения реального процесса психического развития ребенка, с одной стороны, и истории науки - с другой.

Еще более интересная и перспективная программа разработки нефундаменталистской теории познания в связи с изучением современной психологии предлагается в рамках современной когнитивной науки. Философ строит некоторую идеальную модель познавательных процессов, используя в т. ч. и результаты, полученные в истории теории познания. Он про-водит с этой моделью различные «идеальные эксперименты», исследуя прежде всего логические возможности этой модели. Затем на основе этой модели разрабатываются конкретные математические программы работы компьютера, и работа этого компьютера сравнивается с данными, получаемыми в психологии. Это сравнение служит способом проверки на результативность как компьютерных представлений работы психики (с точки зрения современной когнитивной психологии именно познавательные процессы лежат в основе всех психических процессов), так и соответствующих теоретико-познавательных моделей. Этот вид теоретико-познавательного исследования, взаимодействующего с психологией и разработками в области искусственного интеллекта, получил название «экспериментальной эпистемологии». Таким образом, в рамках неклассической теории познания происходит своеобразное возвращение к психологизму. Однако речь не идет о психологизме в старом смысле слова. Во-первых, теория познания (как и современная когнитивная психология) исходит из того, что определенные нормы познавательной деятельности как бы встроены в работу психики и определяют последнюю (и в этой связи рациональные основания выступают также и в роли причин психических явлений). Во- вторых, главным способом получения данных о работе психики является не индуктивное обобщение интроспективно данных фактов сознания, а построение идеальных моделей, следствия из которых сравниваются с результатами психологических экспериментов (самоотчеты испытуемых при этом используются, но только при условии их критической проверки и сравнения с другими данными). В процессе теоретико-познавательной работы этого рода выявляется важная эвристическая роль некоторых идей, высказанных в русле рационалистической антипсихологической традиции (в частности, ряда идей И. Канта и Э. Гуссерля).

Существуют и другие способы понимания задач теории познания в свете краха фундаментализма. Целый ряд исследователей подчеркивают коллективный характер получения знания (как обыденного, так и научного) и необходимость в этой связи изучения связей между субъектами познавательной деятельности. Эти связи, во-первых, предполагают коммуникацию, во-вторых, социально и культурно опосредованы, в-третьих, исторически изменяются. Нормы познавательной деятельности меняются и развиваются в этом социально-культурном процессе. В этой связи формулируется программа социальной эпистемологии (которая ныне реализуется исследователями во многих странах), предполагающей взаимодействие философского анализа с изучением истории познания и его социально-культурного исследования. Задача специалиста в области теории познания выглядит в этом контексте не как предписывание познавательных норм, полученных на основании некоторых априорных соображений, а как выявление тех из них, которые реально используются в процессе коллективной познавательной деятельности. Эти нормы меняются, они являются разными в разных сферах познания (например, в обыденном и научном познании, в разных науках), они не всегда в полной мере осознаются теми, кто их использует, между разными нормами могут существовать противоречия. Задача философа - выявление и экспликация всех этих отношений, установление логических связей между ними, выявление возможностей их изменения. В отечественных исследованиях теории познания под влиянием идей К. Маркса о коллективном и коммуникативном характере познавательной деятельности сложилась школа социально-культурного анализа познания.

Наконец, нужно назвать и такое направление современной нефундаменталистской теории познания, как эволюционная эпистемология - исследование познавательных процессов как момента эволюции живой природы и как ее продукта (К. Лоренц, Г. Фоллмер и др.). В этой связи делаются попытки решения ряда фундаментальных проблем теории познания (включая вопросы соответствия познавательных норм и внешней реальности, наличия априорных познавательных структур и др.) на основе данных современной биологии.

3. Отказ от субъектоцентризма. Если для классической теории познания субъект выступал как некая непосредственная данность, а все остальное вызывало сомнение, то для современной теории познания проблема является принципиально другой. Познающий субъект понимается в качестве изначально включенного в реальный мир и систему отношений с другими субъектами. Вопрос не в том, как понять познание (или даже доказать существование) внешнего мира и мира других людей, а как объяснить генезис индивидуального сознания, исходя из этой объективной данности. В этой связи важные идеи были высказаны выдающимся отечественным психологом Л. Выготским, согласно которому внутренний субъективный мир сознания может быть понят как продукт межсубъектной деятельности, включающей коммуникацию. Субъективность, т. о., оказывается культурно-историческим продуктом. Эти идеи были использованы в ряде отечественных разработок проблем теории познания (при таком понимании снимается различие двух современных подходов в разработке теории познания - взаимодействующего с психологией и опирающегося на культурно-исторический подход). Они были также подхвачены и соединены с философскими идеями позднего Витгенштейна радом западных специалистов в области теории познания и философской психологии, предложивших коммуникативный подход к пониманию Я, сознания и познания (Р. Харре и др.). Коммуникативный подход к пониманию субъекта, оказавшийся весьма плодотворным, вместе с тем ставит рад новых теоретико-познавательных вопросов: возможно ли сознание без Я; не ведет ли коммуникативное взаимодействие исследователя и исследуемого при изучении психических процессов к созданию тех самых явлений, которые изучаются и др.

4. Отказ от наукоцентризма. Наука является важнейшим способом познания реальности. Но не единственным. Она принципиально не может вытеснить, например, обыденное знание. 

Для того чтобы понять познание во всем разнообразии его форм и типов, необходимо изучать эти до-научные и вне-научные формы и типы знания. Самое важное при этом то, что научное знание не просто предполагает эти формы, но и взаимодействует с ними. Это было хорошо показано, в частности, при изучении обыденного языка в философии позднего Витгенштейна и его последователей. Напр., сама идентификация предметов исследования в научной психологии пред-полагает обращение к тем явлениям, которые были выделены здравым смыслом и зафиксированы в обыденном языке: восприятие, мышление, воля, желание и т. д. То же самое в принципе относится и ко всем другим наукам о человеке: социологии, филологии и др. Подобные идеи развивал и Э. Гуссерль в своих поздних работах, когда он пытался показать, что ряд проблем в современной науке и европейской культуре являются следствием забвения факта укорененности исходных абстракций научного познания в обыденном «жизненном мире». Наука не обязана следовать тем разграничениям, которые осуществляет здравый смысл. Но она не может не считаться с ними. В этой связи взаимодействие обыденного и научного знания может быть уподоблено отношениям между разными познавательными традициями, которые взаимно критикуют друг друга и в этой критике взаимно обогащаются (сегодня, напр., идет острая дискуссия по вопросу о том, насколько нужно учитывать данные «народной психологии», зафиксированные в обыденном языке, в когнитивной науке).

Таким образом, теория познания оказывается в центре многих наук о человеке - начиная с психологии и кончая биологией и исследованиями истории науки. Возникновение информационного общества делает проблематику получения и ассимиляции знания одной из центральных для культуры в целом.

В. А. Лекторский

Новая философская энциклопедия. В четырех томах. / Ин-т философии РАН. Научно-ред. совет: В.С. Степин, А.А. Гусейнов, Г.Ю. Семигин. М., Мысль, 2010, т. IV, с. 47-52.

Литература:

Декарт Р. Рассуждение о методе. Метафизические размышления,- В кн.: Он же. Избр. произведения. М., 1950; Юм Д. Исследования о человеческом познании,- Соч. в 2 т., т. 2. М., 1965; Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. М., 1908; Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике.- Соч. в 6 т., т. 4, ч. 1. М., 1965; Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск, 1994; Кассирер Э. Познание и действительность. СПб., 1996; Потер К. Эпистемология без познающего субъекта,- В кн.: Он же. Логика и рост научного знания. М., 1983; Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М., 1985; Пиаже Ж. Избранные психологические труды. М., 1969; Витгенштейн Л. Философские работы. М., 1994; ТулминС. Человеческое понимание. М., 1984; Лоренц К. Эволюция и a priori.- «Вестник МГУ. Сер. Философия», 1994, № 5; Рорти Р. Философия и зеркало природы. М., 1996; Хила Т. И. Современные теории познания. М., 1965; Лекторский В. А. Субъект, объект, познание. М., 1980; Гносеология в системе философского мировоззрения. М., 1983; МикешинаЛ.А., Опенков М. Ю. Новые образы познания и реальности. М., 1997; Стенин В. С. Теоретическое знание. М., 2000; Cassirer E. Das Erkenntnisproblem in der Philosophie und Wissenshaft der neueren Zeit. В., 1906-20; Quine W. V. O. Epistemology Naturalised.- The Psychology of Knowing. N. Y.-P., 1972; PiagetJ. Introduction a l"epistemologie genetique, Т. 1- 3. P., 1950; Dennett D. Artificial Intelligence as Philosophy and Psycho-logy.- Idem. Brainstorms. Cambr. (Mass.), 1981; Bloor D. Wittgenstein: A Social Theory of Knowledge. N. Y., 1983; Scientific Knowledge Socialised. Bdpst, 1988; Harre R, Gillett G. The Discursive Mind. L., 1994.

НЕКЛАССИЧЕСКАЯ ЭПИСТЕМОЛОГИЯ И ТЕОРЕТИКО-ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПАРАДИГМЫ ХХ ВЕКА

В.Е. Быданов

Проблема познания - вопрос о действительности знания, и, следовательно, вопрос об отношении человеческого познания к внешнему миру и о прояснении самой действительности как внутренней форы знания относится к непреходящим проблемам человеческого существования. То, как люди творят свою историю - и индивидуальную историю, и историю человеческих сообществ - в существенной степени зависит от наделенного сознанием самосознания и от критических размышлений о том, что такое познание, откуда оно возникает и каких результатов оно способно достигнуть. Философия познания сама по себе есть одно из тех исторических установлений, которыми люди поверяют свою деятельность.

Ни одна философская система, поскольку она претендует на нахождение предельных оснований знания и деятельности, не может обойтись без исследования вопросов природы и возможности знания, его границ и условий достоверности. Однако теоретико-познавательная проблематика может содержаться в философской концепции и в имплицитном виде, например, через формулирование онтологии, которая неявно определяет возможности и характер знания. Определение категории "познание" невозможно вне эпистемической картины мира и общей эпистемической теории.

Для корректной рефлексии необходимо демаркировать познание и теорию познания. То, что подразумевается под термином "теория познания", есть совокупность теорий познания. Теории познания и, в частности, различные эпистемологические концепции, существуют и как составные части философских построений и в рамках отдельных наук. Как раздел философии теория познания представляет собой неэмпирическое учение о возникновении, сущности, развитии, структуре и функциях познания, а также о его возможностях и границах. Философская теория познания является, с одной стороны, исторической формой познания, а с другой - спекулятивной теорией, трактующей основы и движущие силы познания, филогенетические и онтогенетические закономерности взаимоотношений между познанием и практикой, в особенности, между теорией и практикой, а также взаимосвязь теории и опыта, теории и эксперимента, субъектно-объектных отношений, отношения познания к истине и, наконец, закономерности аналитико-синтетических функций познания - как эпистемических, так и нормативных (критических, оценочных, регулятивных). В соответствии с различными онтологическими, эпистемологическими и методологическими предпосылками и ориентациями те или иные теории познания решают частные проблемы различным и зачастую противоположным образом.

Эпистемология и гносеология представляют собой элементы картин мира и человека и вместе с тем систем их обоснования, они составляют часть третьего мира объективного знания, отношение к которому человеческого познания определяется семантикой картины мира. Они являются - эксплицитно или имплицитно - основой понятий "действительности", с помощью которых конституируется действительность знания, в рамках которых только и становится возможной референция. Они всегда играют роль "рамочных теорий", необходимых для выбора онтологии.

Познание представляет собой идеальную форму, в которой человечество, осмысливая свое отношение к природе и исторически сложившиеся отношения между людьми, стремится в ходе логико-исторического процесса приближения к истине найти ответ на основной вопрос своего существования - на вопрос о том, как возможны верные суждения о бытии и о сущем и как с их помощью может быть обоснована подлинно человеческая практика. Познание - это способ актуализации проблемы, постановка которой изначально обусловлена онтологическим несовпадением объекта и

субъекта, бытия и сознания, мира-в-себе и мира-для-нас. Познание - это чувственно-рациональный когнитивный акт, в котором узнавание явлений действительности и рефлективное знание, различающее субъект и объект, образуют единство. Познание -это результирующая познавательных актов, осуществляемых познающими субъектами; это процесс возрастания рациональности человеческого рода.

Познание представляет собой результат деятельности, которую детерминируют следующие факторы: 1) действительность материальных и идеальных феноменов, в ходе познавательного процесса трансформирующихся в объекты познания; 2) внутренняя структура и динамика знания; 3) социально-исторические отношения, делающие необходимой и возможной практику и образующие открытую прошлому и будущему рамку, внутри которой реализуются возможности познания.

Знание конституирует действительность, сопряженную с внешней реальностью и представляющую собой универсум значений. Этот процесс развертывается в истории цивилизации, реализуясь на различных исторических уровнях. В ходе этого процесса постоянно изменяются структура и функции познания, а следовательно, и соотношение между его внутренней (идеально-логической) и внешней (материально-общественной) историей. Это изменение связано с непрерывным расширением знания человека о мире и о самом себе, с расширением области компетенции индивидуального сознания, его познавательных возможностей.

Многообразие трактовок познания как в истории философии, так и в истории науки само по себе является формой выражения историчности познания, его структуры и функций. Эпистемологические установки различным образом определяются общими (рамочными) теориями и практическими интересами, в частности, теми, при анализе которых они используются: понятие познания является, во-первых, относительным в теоретическом отношении, во-вторых, же оно относительно в социальном отношении; к нему с необходимостью относится зависимость его содержания от того, как понимается действительность и, в особенности, жизнедеятельность человека; на него оказывает влияние представление о том, как система мировоззрения соотносится с действительностью. В связи с этим некоторые исследователи, например, Крафт, указывают, что формулировка понятия познания вообще может быть не чем иным, как результатом постулирования, и ее пригодность определяется конвенциональностью.

Исторически теория познания находится в центре всей проблематики западной философии, начиная с XVII века. С этого периода решение теоретико-познавательных вопросов становится необходимым условием исследования всех остальных философских проблем. В этот период складывается классический тип теории познания, вершиной и концом которой являются гносеологии Канта и Гегеля. Начиная со второй половины XIX в. и до середины ХХ в., теория познания продолжает занимать центральное место в западной философии, но постепенно формируются основания и элементы неклассической теории познания. И уже в последней трети ХХ в. появляется необходимость в переосмыслении самих способов постановки проблем и способов решения классической теории познания, выявляются новые связи теории познания и других областей философии, а также науки и культуры в целом. Этот процесс сопровождается появлением философских концепций, которые либо объявляют гносеологию маргинальным философским знанием, либо декларируют ее "преодоление", через отказ от всей ее проблематики (например, в неопрагматизме Р. Рорти). Т.е. предпринимается попытка отказа от эпистемической рациональности, представляющей собой масштаб для измерения рациональности человеческих поступков.

Понимание характера проблем современной теории познания, ее судьбы и возможного будущего предполагает анализ с выделением двух ее типов: классического и неклассического, в которых присутствуют различные интерпретации познавательного

процесса. В классической теории познания выделяют следующие особенности (например, В.А. Лекторский): 1) критицизм как критика традиции, с проблемой обоснования знания, которая становится центральной в западноевропейской философии, начиная с XVII в. (Ф. Бэкон, Р. Декарт, Дж Беркли и др.). Критицизм определяет главный пафос теоретико-познавательных построений классического типа (например, И. Кант, Э. Мах и др.).

2) Фундаментализм и нормативизм, которые подразумевают, что сам идеал знания, на основе которого решается задача критики, должен быть обоснован, т.е. следует найти такой фундамент всех наших знаний, относительно которого не возникает никаких сомнений. Все то, что претендует на знание, но в действительности не покоится на этом фундаменте, должно быть отвергнуто. При этом следует различать то, что фактически имеет место в познающем сознании, и то, что должно быть для того, чтобы считаться знанием (т.е. то, что соответствует норме). В этом качестве классическая теория познания выступала не только в качестве критики, но и как средство утверждения определенных типов знания, как средство их своеобразной культурной легитимации. В этот период происходит разделение теоретико-познавательных концепций на эмпиризм и рационализм, на психологистов и антипсихологистов.

3) Субъектоцентризм, т.е. в качестве несомненного и неоспоримого базиса, на котором можно строить систему знания, выступает сам факт существования субъекта.

4) Наукоцентризм. Это включает в себя понимание, что теория познания приобрела классический вид именно в связи с возникновением науки Нового времени (классической научной рациональности) и во многом выступала как средство легитимации этой науки. Поэтому большинство теоретико-познавательных систем исходило из того, что именно научное знание, как оно было представлено в математическом естествознании этого времени, является высшим типом знания, а то, что говорит наука о мире, и существует на самом деле. Многие проблемы, обсуждавшиеся в теории познания, могут быть поняты только в свете этой установки.

В 60-х гг. ХХ века постепенно начинает складываться неклассическая теория познания, которая отличается от классической по всем основным параметрам. Изменение теоретико-познавательной проблематики и методов работы в этой области связано с новым пониманием познания и знания, а также отношения теории познания и других наук о человеке и культуре. Это новое понимание, в свою очередь, обусловлено сдвигами в современной культуре в целом, катализатором чего выступил постмодерн.

В теориях познания ХХ века представлен широкий спектр концепций, по-разному фиксирующих иерархическую организацию знания. Главное, чем они различаются, -оценка "жесткости" структуры знания, пригодности ее для любых познавательных обстоятельств, ее, так сказать, универсальности. Вопрос заключается в том, чтобы научиться ориентироваться в тех реальных познавательных контекстах, где те или иные гносеологические и эпистемологические подходы, нормы и критерии оказываются эффективными (прагматизация).

Такого рода задача не предполагает релятивизацию эпистемологических подходов, но, напротив, указывает на наличие в познавательной деятельности некоторых стержневых установок (например, эмпиризма), присутствие которых только и позволяет ставить в эпистемологии вопрос об уместности обращения в познавательной практике к тем или иным стандартам и нормам, а также к стоящим за этими нормами эпистемологическим позициям. В этой уместности или неуместности использования тех или иных эпистемологических норм как раз и проступают объективные основания познавательного запроса, обращенного к современной гносеологии и эпистемологии, объективные основания ее функциональных границ. Эти

границы контекстуальны, и для раскрытия сущностных функций эпистемологии необходимо прояснить контекст ее познавательного функционирования.

Неклассическая эпистемология нормирует познавательную деятельность, т.е. представляет нормы, на базе которых становится возможной критико-рефлексивная оценка и соответствующая коррекция познавательной практики. Неклассическая эпистемология выявляет существенные характеристики познавательного отношения человека к миру и, обобщая их, разрабатывает концепцию природы познания, его возможностей и границ (преимущественно на натуралистической основе). На этой концептуальной основе она и формирует условия истинности знания - различного рода нормы, стандарты и критерии, соблюдение которых является необходимым условием истинной оценки знания.

Можно выделить некоторые общие особенности неклассической эпистемологии, представленной рядом теоретико-познавательных комплексов.

1) Пост-критицизм - это сохранение философского критицизма, но с одновременным признанием того фундаментального факта, что познание не может начаться с нуля, на основе недоверия ко всем традициям, что предполагает неизбежно вписанность познающего субъекта в одну из них. Всякая критика должна предполагать некую точку опоры, принятие чего-то, что не критикуемо в данное время и в данном контексте (это может стать объектом критики в другое время и в ином контексте) (идеи позднего Л. Витгенштейна). Это значит, что в коллективно выработанном знании может иметься такое содержание, которое не осознается в данный момент участниками коллективного или индивидуального познавательного процесса (М. Полани).

2) Отказ от фундаментализма. Как результат исследований в логическом позитивизме и опрерационализме, он связан с обнаружением изменчивости познавательных норм, невозможности формулировать жесткие и неизменные нормативные предписания развивающемуся познанию. Но здесь присутствует разброс мнений от неопрагматизма Р. Рорти с его декларацией конца теории познания и замены ее философской герменевтикой до частичного сохранения, но в новой интерпретации, эпистемологии, что нашло свое выражение в натуралистических теоретико-познавательных программах (когнитивной науки) "натурализованной эпистемологии" У. Куайна, "генетической эпистемологии" Ж. Пиаже, "эволюционной эпистемологии" К. Поппера, К. Лоренца, Г. Фолмера. Таким образом, в рамках неклассической теории познания как бы происходит своеобразное возвращение к психологизму, но на более высоком уровне.

Но здесь неклассическую эпистемологию может поджидать опасность, связанная с тем, что философский идеал познания может быть заменен на естественнонаучный. В качестве научных могут рассматриваться теперь методы и результаты одного лишь естествознания, но не философии. С изменением познавательного идеала представление человека о самом себе также претерпевает коренные изменения. Идеалистическая концепция, с точки зрения которой он является духовным существом, в определенной степени случайно заключенным в телесную оболочку, уступает место концепции натуралистической, трактующей его как часть природы, причем духовные и культурные достижения человека объявляются биологическими, исходя из структуры и эволюции его организма и присущих ему врожденных моделей поведения.

3) Отказ от субъектоцентризма. В неклассической эпистемологии познающий субъект - не непосредственная данность, а изначально включен в реальный мир и систему отношений с другими субъектами. И здесь главным становится вопрос не о том, как понять познание внешнего мира (или даже доказать его существование) и мира других людей, а как объяснить генезис индивидуального сознания, исходя из этой данности.

4) Отказ от наукоцентризма. Наука - важнейший способ познания реальности. Но научное знание - фаллибилично (К. Поппер) и дискретно. Оно принципиально не может вытеснить другие виды знаний, например, связанных с миром повседневности (обыденное знание, донаучное знание и др.). В рамках постнеклассической рациональности научное знание неизбежно должно взаимодействовать с ними, тем самым утверждая познавательный плюрализм различных познавательных традиций, их взаимную критику, частичную конвергенцию и конкуренцию.

В целом важнейшей тенденцией теоретико-познавательных парадигм второй половины ХХ в. является стремление к комплексному междисциплинарному подходу в разработке всей совокупности теоретико-познавательных проблем. Широкий набор определений неклассической эпистемологии: "генетическая", "эволюционная", " натуралистическая", "историческая", "динамическая", "экспериментальная" и др. -выражает не только важные особенности в позициях различных авторов, но и то общее, что их объединяет: уверенность в необходимости и плодотворности системного конкретно-научного анализа всех аспектов процесса познания и его механизмов.