Вопреки расхожему мнению о том, что либерализм - это нечто совершенно новое, занесенное в российскую культуру веяниями с Запада, либеральные политические взгляды в России имеют весьма обширную историю. Обычно приход этих политических воззрений в нашу страну принято датировать серединой 18 века, когда первые мысли о свободе стали закрадываться в умы наиболее просвещенных граждан государства. Наиболее ярким представителем первого поколения либералов в России считают М.М.Сперанского.

Но, если вдуматься, либерализм - явление едва ли не столь же древнее, как христианство, и даже как Ведь, происходя именно от греческого слова, обозначающего свободу, либеральные политические взгляды, прежде всего, подразумевают ценность это самой свободы как величайшего дара, находящегося во власти человека. И речь идет не только о внутренней но и свободе гражданина от государства. Под этим подразумевается невмешательство государства в любые частные дела его граждан, возможность свободно высказывать свои политические взгляды, отсутствие цензуры и диктата со стороны руководителей страны, а именно это проповедовали как древние философы, так и первые приверженцы христианства.

Под личной свободой люди, проповедующие либеральные взгляды, понимают свободу самореализации, а также свободу противостоять любой силе, исходящей извне. Если человек внутренне несвободен, это неминуемо ведет к его краху как личности, потому что внешнее вмешательство может с легкостью сломить его. Следствием несвободы либералы считают возрастание агрессии, отсутствие возможности адекватно оценивать ключевые мировоззренческие понятия, такие как истина, добро, зло.

Кроме того, либеральные подразумевают под собой и которая должна гарантироваться государством. Свобода выбора места жительства, перемещения, и другие - это основы, на которых должно держаться любое либеральное правительство. При этом для приверженцев либерализма недопустимо даже малейшее проявление агрессии - любые изменения в государстве должны достигаться только эволюционным, мирным путем. Революция в любой ее форме уже есть нарушение свободы одних граждан другими, и, следовательно, она недопустима для тех, кто исповедует либеральные политические взгляды. В России конца 19-начала 20 века либералы проиграли именно потому, что ожидали от власти реформ, которые помогли бы преобразовать страну без кровопролития. Но, к сожалению, этот путь развития государства был отвергнут монархией, итогом чего и стала революция.

Таким образом, если подводить краткий итог, можно сказать, что либеральные политические взгляды - это такая мировоззренческих идей и идеологических концепций, в основе которой лежит исключительное уважение к свободе как к высшей ценности. Политические и экономические права гражданина, возможность реализации на всей территории страны свободной предпринимательской деятельности, отсутствие тотального контроля со стороны государства за его гражданами, демократизация общества - вот главные особенности либерализма как политической системы взглядов.

Для реализации такой системы необходимо четкое разделение во избежание концентрации ее в руках отдельных лиц или олигархий. Поэтому четко выраженные и независимые друг от друга исполнительная, судебная и законодательная власти - неотъемлемый атрибут любого государства, живущего по либеральным законам. Учитывая это, а также то, что практически во всех демократических странах мира свобода и права человека являются высшей ценностью, можно смело утверждать, что именно либерализм стал основой для создания современной государственности.

от лат. liberalis - свободный) - наименование «семейства» идейно-политических течений, исторически развившихся из рационалистической и просветительской критики, которой в 17-18 вв. были подвергнуты западноевропейское сословно-корпоративное общество, политический «абсолютизм» и диктат церкви в светской жизни. Философские основания «членов либерального семейства» всегда были различны до несовместимости. Исторически важнейшие среди них: 1) учения о «естественных правах» человека и «общественном договоре» как фундаменте легитимного политического устройства (Дж. Локк и др., Договор общественный); 2) «кантовская парадигма» моральной автономии ноументального «я» и вытекающие из нее концепции «правового государства»; 3) идеи «шотландского просвещения» (Д. Юм, А. Смит, А. Фергюсон и др.) о спонтанной эволюции социальных институтов, движимой неустранимой скудостью ресурсов в сочетании с эгоизмом и изобретательностью людей, связанных, однако, «моральными чувствами»; утилитаризм (И. Бетпам, Д. Рикардо, Дж. С. Милль и др.) с его программой «наибольшего счастья для наибольшего числа людей», рассматриваемых в качестве расчетливых максимизаторов собственной выгоды; 5) так или иначе связанный с гегелевской философией «исторический либерализм», утверждающий свободу человека, но не в качестве чего-то, присущего ему «от рождения», а как, по словам Р. Коллингвуда, «приобретаемое постепенно постольку, поскольку человек вступает в самосознательное обладание собственной личностью посредством... нравственного прогресса». В модифицированных и нередко эклектичных вариантах эти различные философские основания воспроизводятся и в современных дискуссиях внутри «либерального семейства». Основными осями таких дискуссий, вокруг которых складываются новые группировки либеральных теорий, отодвигающие на второй план значение различий философских оснований, являются следующие. Во-первых, должен ли либерализм в качестве своей главной цели стремиться к «ограничению принуждающей власти любого правительства» (Ф. Хайек) или это вопрос второстепенный, решаемый в зависимости от того, как либерализм справляется со своей важнейшей задачей - «поддержанием условий, без которых невозможна свободная практическая реализация человеком своих способностей» (Т. X. Грин). Суть этих дискуссий - отношение государства и общества, роль, функции и допустимые масштабы деятельности первого ради обеспечения свободы развития индивида и свободного общежития людей. Во-вторых, должен ли либерализм быть «ценностно нейтральным», своего рода «чистой» техникой защиты индивидуальной свободы, независимо от того, в каких ценностях она выражается (Дж. Роулз, Б. Аккерман), или он воплощает определенные ценности (гуманность, терпимость и солидарность, справедливость и т. д.), отход от которых и беспредельный моральный релятивизм чреваты для него самыми пагубными, в том числе непосредственно политическими, последствиями (У. Галстон, М. Уолцер). Суть этого типа - нормативное содержание либерализма и зависимость от него практического функционирования либеральных институтов. В-третьих, спор «экономического» и «этического» (или политического) либерализма. Первый характеризуется формулой Л. фон Мизеса: «Если сконденсировать всю программу либерализма в одно слово, то им будет частная] собственность... Все другие требования либерализма вытекают из этого фундаментального требования». «Этический» либерализм утверждает, что связь свободы и частной собственности неоднозначна и не неизменна в разных исторических контекстах. По словам Б. Кроне, свобода «должна иметь смелость принять средства социального прогресса, которые... являются разнообразными и противоречивыми», рассматривая принцип laissez faire лишь как «один из возможных типов экономического порядка».

Если у различных видов либерализма, классических и современных, нельзя найти общего философского знаменателя и подходы их к ключевым практическим проблемам разнятся столь значительно, то что же тогда позволяет говорить об их принадлежности к одному «семейству»? Видные западные исследователи отвергают саму возможность дать либерализму единое определение: его история открывает лишь картину «разрывов, случайностей, многообразия... мыслителей, безразличным образом смешанных в кучу под вывеской «либерализм» (Д. Грей). Общность различных во всех др. отношениях видов либерализма открывается, если их рассматривать не со стороны их философского или политико-программного содержания, но как идеологию, определяющая функция которой не описывать действительность, а действовать в действительности, мобилизуя и направляя энергию людей на определенные цели. В различных исторических ситуациях успешное осуществление этой функции требует обращения к разным философским идеям и выдвижения разных программных установок в отношении того же рынка, «минимизации» или экспансии государства и т. д. Иными словами, единственное общее определение либерализма может заключаться лишь в том, что он является функцией осуществления некоторых ценностей-целей, специфическим образом проявляющейся в каждой конкретной ситуации. Достоинство и мера «совершенства» либерализма определяются не философской глубиной его доктрин или верностью тем или иным «сакральным» формулировкам о «естественности» прав человека или «незыблемости» частной собственности, а его практической (идеологической) способностью приблизить общество к своим целям и не дать ему «сорваться» в то состояние, которое радикально чуждо им. История многократно демонстрировала то, что философски бедные либеральные учения оказывались с этой точки зрения гораздо эффективнее своих философски утонченных и изощренных «собратьев» (сравним хотя бы политические «судьбы» воззрений «отцов-основателей» США, как они изложены в «Федералисте» и др. документах, с одной стороны, и немецкого кантианства - с другой). Каковы же устойчивые цели-ценности либерализма, получавшие в его истории различные философские обоснования и воплощавшиеся в разных практических программах действий?

1. Индивидуализм - в смысле «примата» морального достоинства человека перед любыми посягательствами на него со стороны любого коллектива, какими бы соображениями целесообразности такие посягательства ни поддерживались. Понятый т. о. индивидуализм не исключает априорно самопожертвования человека, если он признает требования коллектива «справедливыми». Индивидуализм не связан логически необходимым образом и с теми представлениями об «атомизированном» обществе, в рамках которых и на основе которых он первоначально утверждался в истории либерализма.

2. Эгалитаризм - в смысле признания за всеми людьми равной моральной ценности и отрицания значения для Организации важнейших правовых и политических институтов общества любых «эмпирических» различий между ними (в плане происхождения, собственности, профессии, пола и т. д.). Такой эгалитаризм не обязательно обосновывается согласно формуле «все от рождения равны». Для либерализма важно введение проблемы равенства в логику долженствования ~«все должны быть признаны морально и политически равными», независимо от того, вытекает ли такое введение из доктрины «естественных прав», гегелевской диалектики «раба и господина» или утилитаристского расчета собственных стратегических выгод.

3. Универсализм - в смысле признания того, что требования индивидуального достоинства и равенства (в указанном понимании) не могут быть отвергнуты посредством ссылок на «имманентные» особенности тех или иных культурно-исторических коллективов людей. Универсализм не должен обязательно увязываться с представлениями о внеисторической «природе человека» и одинаковостью понимания всеми «достоинства» и «равенства». Он может трактоваться и так, что в каждой культуре - в соответствии с присущим ей характером развития человека - должно быть право требовать уважения достоинства и равенства, как они понимаются в своей исторической определенности. Универсальным оказывается не то, что именно требуют люди в разных контекстах, а как они требуют то, что требуют, а именно - не в качестве рабов, ищущих милости, в которой хозяева по праву могут им отказать, а в качестве достойных людей, имеющих право на то, что они требуют.

4. Мелиоризм как утверждение возможности исправления и совершенствования любых общественных институтов. Мелиоризм не обязательно совпадает с идеей прогресса как направленного и детерминированного процесса, с которой он был долгое время исторически связан. Мелиоризм допускает и разные представления о соотношении сознательного и стихийного начал в изменении общества - в диапазоне от спонтанной эволюции Хайекадо рационалистического конструктивизма Бентама.

Этой констелляцией ценностей-целей либерализм заявляет о себе как о современной идеологии, отличной от более ранних политических учений. Граница здесь может быть обозначена преобразованием центральной проблемы. Вся досовременная политическая мысль так или иначе фокусировалась на вопросе: «каково наилучшее государство и какими должны быть его граждане?» В центре либерализма другой вопрос: «как возможно государство, если свобода людей, способная выливаться и в разрушительное своеволие, неустранима?» Весь либерализм, образно говоря, вытекает из двух формул Г. Гоббса: «Не существует абсолютного добра, лишенного всякого отношения к чему-либо или к кому-либо» (т. е. вопрос о «наилучшем государстве вообще» лишен смысла) и «природа добра и зла зависит от совокупности условий, имеющихся в данный момент» (т. е. «правильная» и «хорошая» политика может определяться только как функция данной ситуации). Смена этих центральных вопросов и определила общий контур либерального политического мышления, очерченный следующими линиями-положениями: 1) чтобы какое-то государство могло состояться, в него должны быть включены все, кого это дело касается, а не только добродетельные или обладающие какими-то особыми признаками, делающими их пригодными для политического участия (как это было, напр., у Аристотеля}. Это и есть либеральный принцип равенства, который наполнялся содержанием в ходе истории либерализма, прогрессивно распространяясь на все новые группы людей, исключенные из политики на предыдущих этапах. Ясно, что такое распространение происходило посредством демократической борьбы против сложившихся ранее институциональных форм либерализма с присущими им механизмами дискриминации, а не благодаря саморазвертыванию «имманентных принципов» либерализма. Но важно другое: либеральное государство и идеология были способны к такому развитию, тогда как более ранние политические формы (тот же античный полис) ломались при попытках расширения их изначальных принципов и распространения их на группы угнетенных; 2) если нет абсолютного блага, самоочевидного для всех участников политики, то достижение мира предполагает допущение свободы всех следовать собственным представлениям о благе. Это допущение «технически» реализуется посредством установления каналов (процедурных и институциональных), по которым происходит удовлетворение людьми своих стремлений. Изначально свобода приходит в современный мир не в виде «благого дара», а в виде страшного вызова самим основам общежития людей со стороны их буйного себялюбия. Либерализм должен был признать эту грубую и опасную свободу и социализировать ее согласно той примитивной формуле «свободы от», которую столь выразительно передает ранний либерализм. Такое признание и то, что из него вытекало для политической теории и практики, необходимо для реализации самой возможности совместной жизни людей в условиях современности. (В смысле гегелевской формулы - «свобода необходима», т. е. свобода стала необходимостью для современности, что, конечно, имеет мало общего с «диалектико-материалистическим» толкованием этой формулы Ф. Энгельсом - свобода как познанная необходимость). Но необходимость признания свободы в ее грубой форме отнюдь не говорит о том, что либерализм не идет дальше в осмыслении и практике свободы. Если этически либерализм к чему-то стремился, то именно к тому, чтобы свобода сама по себе стала самоцелью для людей. Формулой этого нового понимания свободы как «свободы для» можно считать слова А. деТоквиля: «Тот, кто ищет в свободе что-либо иное, кроме ее самой, создан для рабства»; 3) если признана свобода (и в первом, и во втором ее понимании), то единственным способом устроения государства является согласие его устроителей и участников. Смыслом и стратегической целью либеральной политики является достижение консенсуса как единственного реального основания современного государства. Движение в этом направлении, - со всеми его сбоями, противоречиями, использованием инструментов манипуляции и подавления, так же как и с моментами исторического творчества и реализации новых возможностей эмансипации людей, - это и есть действительная история либерализма, его единственное содержательно богатое определение.

Лит.: Леонпювич В. В. История либерализма в России. 1762-1914. M., 1995; DunnJ. Liberalism.- Idem., Western Political Theory in the Face f the Future. Cambr.. 1993; Galston W.A. Liberalism and Public Morality.- Liberals on Liberalism, ed. by A. Damico. Totowa (N.J.), 1986; Gray}. Liberalism. Milton Keynes, 1986; HayekF.A. The Constitution f Liberty. L., 1990; Holmes S. The Permanent Structure of Antiliberal Thought.- Liberalism and the Moral Life, ed. by N. Rosenblum, Cambr. (Mass), 1991; Mills W. C. Liberal Values in the Modem Vbrld.- Idem. Power, Politics and People, ed. by I. Horowitz. N.Y, 1963; RawlsJ. Political Liberalism. N. Y, 1993; Ruggiero G. de. The History of Liberalism. L., 1927; Wallerstein 1. After Liberalism. N. Y., 1995, pans 2, 3.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Мы привыкли считать, что требование свободы - это прерогатива либералов. Однако никто так активно не выступает за свободный рынок, как современные консерваторы. И никто так активно не требует вмешательства государства в экономику и поддержки социально незащищённых слоёв населения, как современные либералы. Как же так вышло, что консерваторы теперь выступают за свободу, а либералы, у которых слово libertas - свобода - заключено в названии, вроде бы как не совсем за неё?

Классический либерализм

Ответ на этот вопрос достаточно прост: либерализм, как политическая идеология, в основе которой лежат такие идеи, как свобода слова и собраний, равенство всех граждан перед законом, верховенство права, общественный договор, права человека, неприкосновенность частной собственности и т. д. к концу ХХ века одержал победу практически по всему миру. Во многом благодаря собственной же ориентированности на плюрализм мнений, он никогда не был единым, монолитным течением. Разные течения внутри либерализма понимают его базовые понятия по-разному.

Ключевыми для формирования этой идеологии фигурами можно назвать двух британских теоретиков XVIII века: Джона Локка и Адама Смита. Без этих имён не может обойтись ни одна работа по истории либерализма. Именно Локку принадлежит идея разделения властей, и он был одним из ключевых теоретиков теории общественного договора, которая лежит в основе демократии. Смит же считается первым апологетом свободного рынка и автором так любимой многими теории «невидимой руки рынка».

Однако их нельзя с уверенностью причислить к какой-либо ветви либерализма, кроме собственно классического либерализма. Смит, на которого опираются апологеты свободного рынка и сторонники теории «невидимой руки», отлично понимал, что экономическое неравенство ведёт и к политическому неравенству. Это он находил несправедливым. В своём знаменитом «Исследовании о природе и причинах богатства народов» Смит пишет:

Где есть большая собственность, там есть и большое неравенство. На одного богатого человека приходится как минимум пятьсот бедных, и богатство немногих предусматривает бедность многих. Поэтому возникновение ценной и большой собственности необходимо требует учреждения гражданского правительства. Где нет собственности или где по крайней мере собственность не превышает стоимости двух-трех дней труда, там существование правительства не необходимо…

В особенности богатые люди неизбежно заинтересованы в поддержании того порядка вещей, который один может укрепить за ними обладание их преимуществами. Люди менее богатые соединяются с богатыми, чтобы защищать их собственность, с условием, что богатые соединятся с ними для защиты также и их собственности… Гражданское правительство, поскольку оно создано с целью защиты собственности, на деле становится средством защиты богатых от бедных, защиты тех, кто обладает собственностью, от тех, кто ее лишен.

Кстати, пассаж Джона Локка про то, что деньги, отданные под угрозой смерти, не отданы добровольно, противники высоких налогов и вмешательства государства в экономику постоянно используют для защиты своей позиции. Хотя Локк также не являлся сторонником минимального государства или «государства-ночного сторожа», которое только охраняет собственность граждан. Он был лишь противником произвольного вмешательства государства в дела людей против их воли. Как сторонник теории общественного договора он в принципе не мог быть однозначно против вмешательства государства в экономику. Поскольку, если граждане дадут государству это право путём демократического голосования, то получается, что государство выполняет волю самих граждан. Они таким образом опосредованно распоряжаются своим имуществом.

Социальный и экономический либерализм

В работах Смита и Локка, как и в любых работах, закладывающих основу той или иной теории, излагались идеи, которые зачастую противоречили друг другу. Поэтому не удивительно, что на них стали опираться люди диаметрально противоположных взглядов. В конце концов, даже экономическая теория Карла Маркса почти полностью исходит из предпосылок, заданных Адамом Смитом.

Не случайно уже в XIX веке либерализм разделяется на социальный и экономический. В основе этого разделения лежит противопоставление между позитивной и негативной свободой, свободой для чего-либо и свободой от чего-либо.

Экономические либералы опасаются, что для обеспечения позитивной свободы и позитивных прав государство неизбежно должно будет стать слишком сильным и начать угрожать негативной свободе. Поэтому они поддерживают так называемую политику laissez faire (фр. «позвольте делать»), согласно которой экономическое вмешательство государства должно быть сведено к минимуму.

Социальные либералы же, напротив, полагают, что наслаждение негативной свободой невозможно без обладания позитивными правами. Они обращают внимание на то, что малообеспеченные люди часто вынуждены жертвовать своими правами и соглашаться на любые предлагаемые им условия труда, поскольку иначе им не выжить. Кроме того, обладатели большого капитала способны легче избежать ответственности за свои действия, поскольку у них есть деньги на лучших адвокатов, и они в большей степени наслаждаются правом на жизнь, поскольку способны позволить себе лучших врачей. Не говоря уже о том, что они способны подкупать членов правительств и парламентов, чтобы те принимали решения в их интересах. Также социальные либералы отмечают, что разница между ними и экономическими либералами состоит лишь в степени, в которой они готовы допустить вмешательство государства в общественную жизнь, ведь институты, обеспечивающие негативные права, также осуществляют это вмешательство.

Современный либерализм

Дальнейшее развитие либерализма происходило в основном в рамках этого разделения и сосредоточивалось вокруг вмешательства государства в экономику. И различие между либералами стало полностью зависеть от того, как в первую очередь трактуется понятие либерализма: как политической или как экономической теории.

Так, неолиберализм, получивший распространение в конце ХХ века как реакция на крах социалистических режимов, отталкивается от понимания либерализма как экономической теории. В этом смысле он распространяет понимание индивидов как независимых экономических агентов, организующих собственную жизнь, словно предприятие, на все остальные сферы жизни, в том числе и на политику. В основе этой трактовки лежит как раз-таки та самая защита частной собственности от посягательств со стороны общества и государства, о которой в вышеприведённом фрагменте говорит Смит. И современные консерваторы склонны придерживаться именно этой трактовки, поскольку она позволяет поддерживать статус-кво и препятствовать социальным реформам.

Современный же политический либерализм, напротив, продолжает традицию трактовки либерализма как теории, требующей чтобы все граждане могли в равной степени наслаждаться именно политической свободой, которая невозможна без государственного регулирования экономики. В таком понимании государство должно защищать граждан от излишне политической и экономической мощи других граждан, точно так же, как оно защищает их от физической мощи и физического вмешательства.

В связи с этим на протяжении более чем полутора веков консерваторы постоянно дрейфовали в своих идеологических предпочтениях в сторону анархо-капитализма с его минимальным государством, а либералы, напротив, всё время двигались в сторону социализма с его равным распределением ресурсов между гражданами через средства социальной поддержки.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter .

Ольга Нагорнюк

Либералы. Кто это?

Что мы знаем о либерализме? Это философское учение, появившееся еще в XVII веке и переросшее в общественно-политическое течение, в наши дни стало серьезной силой на политической арене. Поэтому не знать сегодня, кто такие либералы, значит, не ориентироваться в жизни общества.

Принципы либерализма

Феодализм был эпохой абсолютных монархий и доминирования католической церкви. Неограниченная власть, сосредоточенная в руках королей и церковников, была использована ими не во благо.

Растущие поборы и крайнее обнищание народа на фоне поражающих своей роскошью великосветских развлечений аристократов стали причиной обострения классовой борьбы, смены общественного строя и возникновения нового философского течения, провозглашавшего свободу личности.

Это учение получило название «либерализм» от латинского «liber», что в переводе означает «свобода». Первым, кто начал использовать этот термин и дал к нему пояснения, был английский философ Джон Локк, живший в XVII веке. Его идею подхватили и развили такие либералы как Жан-Жак Руссо, Вольтер, Адам Смит и Иммануил Кант.

Крупнейшим достижением либералов стало создание Соединенных Штатов Америки, которые получили свою государственность в результате войны за независимость и приняли первую в мире конституцию, основанную на главных либеральных принципах — равенстве прав и свобод человека.

О том, кто такие либералы, в России узнали в XVIII веке. Правда, в русском языке слово «либерализм» имело несколько иное значение и означало «вольнодумие». В обществе либералами называли всех инакомыслящих и относились к ним с презрением. Негативный оттенок значения сохранился и в наши дни, сегодня мы называем так людей, которым присущи излишняя терпимость и попустительство.

Принципы либерализма, прогрессивные для XVII-XVIII веков, остаются актуальными и в наши дни:

• провозглашение свободы личности, в том числе, свободы слова, волеизъявления и вероисповедания;

• соблюдение прав человека;

• неприкосновенность частной собственности;

• равенство всех граждан перед законом;

• разделение ветвей власти и ее выборность;

• недопустимость вмешательства в частную жизнь со стороны государства.

Некоторые из этих принципов были заимствованы и использованы идеологами других течений, но либералы были первыми, ставшими на путь защиты прав и свобод личности.

Формы либерализма

Мы выяснили, кто такие либералы и какими принципами они руководствуются, пришло время рассказать о формах либерализма. Социологи подразделяют их следующим образом:

1. Политический: выражается в наличии всеобщего избирательного права и верховенстве закона.
2. Экономический: защищает право частной собственности и отстаивает принцип невмешательства государства в экономику.
3. Культурный: не приемлет государственного регулирования таких вопросов как употребление наркотиков, аборты, проституция, азартные игры. На сегодня страной с самым высоким уровнем культурного либерализма являются Нидерланды, легализовавшие проституцию и употребление легких наркотиков.
4. Социальный: отстаивает право каждого человека на образование, медицинское обслуживание и другие базовые нужды.
5. Либерализм третьего поколения, который зародился в ходе антиколониальной борьбы стран третьего мира. Его основная цель — противостоять развитым странам в их желании ограничить доступ стран третьего мира к новейшим технологиям и материальным ресурсам.

Говоря о либералах, стоит вспомнить и об их антиподах — консерваторах. Первые считают: государство должно служить человеку. Они готовы идти на уступки и искать компромиссы, разрушать старый порядок и путем реформирования создавать новый.

Консерваторы же, напротив, не приемлют изменений и стремятся сохранить имеющиеся ценности. Они не пускают импортные товары на внутренний рынок, защищают интересы национальной церкви и считают реформы злом, несущим упадок. Кто бы мог подумать, но такие строгие принципы подчас приносят государству больше пользы, чем либеральные идеи.

Социалисты по своей сути ближе к либералам, поскольку тоже идут путем выборности власти и защиты прав и свобод человека. Однако они отрицают частную собственность и действуют бескомпромиссно, когда речь идет об интересах пролетариата. Вопрос о том, кто лучше — либералы, консерваторы или социалисты — относится к разряду риторических, поскольку не имеет ответа.

Соединенные Штаты Америки можно назвать самым крупным проектом либералов. Это государство, основанное на принципах свободы и равенства, служит яркой иллюстрацией либеральной идеологии. Приведем лишь некоторые примеры:

• изготовлением национальной валюты в США занимается частное предприятие, на которое не имеет влияния ни сенат, ни президент, ни ЦРУ, ни какой-либо другой государственный орган;

• в этой стране существует около 200 религиозных течений;

• ежегодно более 300 тысяч американских подростков заражаются венерическими заболеваниями;

• американцы на покупку питания для собак тратят больше денег, чем на приобретение продуктов детям;

• каждый 25-ый заключенный американских тюрем, которому вынесен смертельный приговор, оказывается невиновным;

• в большинстве штатов насильнику не запрещается просить суд о получении опеки над ребенком, если жертва насилия оказалась беременна;

• американский подросток на момент своего 17-летия успевает увидеть по телевизору около 40 тысяч убийств;

• в Нью-Йорке разрешается ходить топлесс;

• в США не запрещено курение несовершеннолетних, им лишь не разрешается продавать сигареты;

• 63% заключенных, отбывающих наказание в американских тюрьмах, не знают грамоты.

Такие либералы, которые ставят знак равенства между свободой человека и принципом вседозволенности, ведут свою страну к краху. Видимо поэтому сегодня либерализм в его чистом виде не присутствует ни в одной стране мира.

Мы живем в такое время, когда вокруг идет безжалостная информационная война, сбивающая с толку доверчивое население. Дошло до того, что включать телевизор или заходить в Интернет уже чревато нервным срывом! Поэтому мы расскажем вам о правилах поведения, которых надо придерживаться в период информационной войны.

Кто такие либералы?

Украина привела к похоронам российского либерализма. Так считает, по крайней мере, режиссер Алексей Герман-младший. Мария Макеева обсудила это с журналистами Андреем Лошаком, Константином фон Эггертом и с историком Никитой Соколовым. Напомним, либерализм (от лат. liberalis - свободный) - философское и общественно-политическое течение, провозглашающее незыблемость прав и индивидуальных свобод человека, выступающее за минимизацию вмешательства государства в жизнь людей. Либерализм провозглашает права и свободы каждого человека высшей ценностью и устанавливает их правовой основой общественного и экономического порядка. При этом возможности государства и церкви влиять на жизнь общества ограничиваются конституцией. Важнейшими свободами в либерализме признаются свобода публично высказываться, свобода выбора религии, свобода выбирать себе представителей на честных и свободных выборах. В экономическом отношении принципами либерализма являются неприкосновенность частной собственности, свобода торговли и предпринимательства. В юридическом отношении принципами либерализма являются верховенство закона над волей правителей и равенство всех граждан перед законом вне зависимости от их богатства, положения и влияния. Пока одни с ужасом продолжали следить за событиями в Украине, а другие с аппетитом ели шашлыки, в России тихо, без фанфар похоронили либеральную идею. Похороны объявил в своём блоге на «Эхе» режиссёр Алексей Герман-младший, написавший, что после одесских событий «в России для меня окончательно умер либерализм. Умер не как идея, а как сообщество людей, верящих в определённый набор ценностей». Так почему же в одночасье российский либерализм «всё»? Мы не будем приводить всю беседу здесь. Вот только краткие выжимки из состоявшейся беседы. Алексей Герман-младший: Мне кажется, что произошло самое опасное, что могло произойти – огромное количество потрясающих, мудрейших, уважаемых мною людей, глупо не уважать Шендеровича или Шевчука. Эти прекрасные все-таки (Шевчук в меньшей степени) сдвигаются в сторону сектантства. Сдвигаются, потому что их не слушают, потому что круг становится все меньше и меньше, потому что огромное количество людей уезжает из страны, потому что огромное количество людей просто махнуло рукой. Повторяется ошибка, которая состоит в том, что есть только мое мнение и только оно правильное, других мнений нет и быть не может. Я не думаю, что надо обнулять идею либерализма. На этом этапе, с моей точки зрения, она умерла. Давайте представим, что у нас будут свободные выборы. Сколько проголосует? Миллион, полторa Сколько это процентов населения? Журналист Андрей Лошак во многом согласен с Алексеем Германом-младшим, но несколько иначе формулирует постулат «либерализм умер». «Мы проиграли» - говорит он. Что же касается одесских событий, то тут Андрей Лошак с Алексеем Германом полностью согласен. Только ему непонятно, причём здесь либералы – где тут их вина. Андрей Лошак: Произошла, безусловно, трагедия. Я, как и все, наверное, тоже перечитал уже сотню постов с этими фотографиями обгоревших трупов, с трактовками с разных сторон этих событий, не знаю. Я не следователь, мне сложно сопоставить разные факты, потому что все с пеной у рта, все очень эмоционально, и все, когда ты читаешь, такое ощущение, что все убеждены в своей правоте. Видно, как эмоции перехлестывают через край, и люди ослеплены. Очень много фейков, очень много контрпропаганды. Понять, что там произошло, уже очень сложно. Одно понятно, что после этого мир не будет прежним, потому что, конечно, гибель больше сорока человек – это страшно, это не может пройти бесследно. Я не думаю, что будут установлены истинные виновники так же, как не очень понятно, что было со взрывами домов в Москве в конце 90-х, с терактами. Все это очень меня смущает в этой истории, она очень мутная. Но, безусловно, погибли люди, представлявшие определенную позицию, так называемый Антимайдан. И, наверное, Герман-младший прав в том, что это уж точно не повод глумиться и радоваться на эту тему, что к своему ужасу я действительно обнаружил, например, в своей френдленте в Фейсбуке. Мне казалось, что до этого мы никогда не дойдем. Действительно, были какие-то чуть ли не восторженные крики, что так им и надо. То, что либералы – это те, кто всегда во всём виноват, - это понятно. Но, наверное, есть ещё какие-то определения? Побеждена ли либеральная идея и хорошо ли этo Этот вопрос я задала журналисту и публицисту Константину фон Эггерту (убеждённому, кстати, консерватору). Эггерт: Прежде всего, мне всегда казалось странным, что через 20 с лишним лет после краха СССР у нас по-прежнему в ходу эти странные наименования типа: либералы, демократы и что-то еще. Демократы сегодня, кстати, может, более правильнее, чем либералы. Кто такие либералы? В российском понимании это любой человек, который не согласен с позицией Кремля по какому-то поводу. В реальности российские либералы – это, наверное, такое же течение, как, скажем, где-нибудь в Великобритании, где есть люди, читающие газету The Guardian, они считают себя левыми либералами, а есть часть людей, которые читают газету The Daily Telegraph, они себя относят к правым либералам. Если говорить обо мне лично, как о гражданине, в западной классификации я никоим образом не был бы либералом. Я – сторонник свободного рынка и консервативных социальных общественных ценностей. Мне кажется, что весь этот разговор мимо цели, потому что не учитывается то, что российское общество, по крайней мере, думающая, образованная часть, назовите как хотите, несомненно, уже размежевалась. И это размежевание, которое не было заметно в период протеста 2011-2012 года. Пойдет дальше Украина, отношение к событиям в Украине. В этом плане, несомненно, будет раздел. Макеева: Лидером рейтинга компании «Медиалогия» по итогам праздников стала или стал австрийский исполнитель Кончита Вурст. В топах упоминания в российской прессе – публикация РИА «Новостей» или агентства «Россия сегодня», в которой рассказывается о триумфальном приеме, устроенном Кончите в Австрии. Процитирую: «Несмотря на то, что Австрия считается в целом более консервативной страной, чем многие другие страны Европы, леволиберальные силы традиционно пользуются здесь большим влиянием, особенно в столице в Вене, а победа в международном конкурсе для маленькой страны, где индустрия поп-музыки малоразвита, неизбежно вызывает подъем патриотических чувств». Вот тут я, признаться, я запуталась. Получается, то, что победила Кончита, занявшая в России третье место по числу голосов, отданных россиянами на Евровидении, это означает, что это европейские либералы во всем виноваты, они как-то повоевали нашу страну исподволь? Эггерт: Мне кажется, что придавать этому большое политическое значение не стоит. Я думаю, что борьба эта будет продолжена. Многие консерваторы, в Европе в том числе, считают, что борьба эта уже проиграна практически, что консервативные ценности выброшены в окно, и завтра будут либерализовывать еще что-нибудь, еще какие-нибудь элементы человеческой слабости, которые еще недавно считались пороком. Возможно. Но мне кажется, что главная задача любой идеологической борьбы любого человека, обладающего какими-то взглядами, - это их отстаивать. Посмотрим, как будут отстаивать многие в период выборов в Европейский парламент. Я бы не стал проецировать на Россию, понятно, какая аудитория во многом смотрит. Кроме того, в России, если откровенно говорить, можно себе представить – бородатая женщина, давайте проголосуем за бородатую бабу, это по приколу. Это же типичный менталитет, по крайней мере, части нашей телевизионной территории. На мой взгляд, это ужасный номер не потому, что ее поет какой-то чувак в парике, а потому что это ужасная песня, ее невозможно запомнить. Сравните ее с другими победителями, с той же «АББА» хотя бы или с Джонни Логаном. Второе – мне показалось, что сродни по голосованию, по крайней мере, в России и на Украине, голосование за Жириновского. Вот знаете, как люди голосуют на парламентских выборах: а вот он такой прикольный, выборы неважны, давай мы покажем такую фигу, вот за этого мужика, который орет, проголосуем. Это из этой же категории явление. Макеева: И все-таки в Австрии и в тех же соцсетях все это событие вызвало бурную полемику, едва ли не на сайте президента Австрии или на его страничке в Фейсбуке, где была размещена фотография, где Хайнц Фишер пожимает руку Кончите Вурст, развернулись бурные дискуссии почище той, что были в федеральном телеэфире сразу после финала конкурса. Разного рода комментарии, типа: «Мне стыдно, что я австриец» и тому подобное. Эггерт: Мне кажется, тут важен контекст. Когда эти люди не одни, когда они существуют в рамках демократии, когда против них выйдут выступать какие-то левые с радужными флагами, завтра выйдут орать: «Ура, Ура, Кончита победила!», это нормально, это хорошо, это не монополизм. Но я бы сказал, что эти настроения, конечно, есть, и во многом они связаны, в том числе и с экономическим кризисом в Европе, когда кажется, что все эти наднациональные проекты привели к экономическому кризису, а значит, что-то не так с нашим суверенитетом, с нашими ценностями. Посмотрим, как все это выразится во время выборов Европейский парламент 25 мая. Но все-таки я думаю, что австрийским единороссам, хотя я австрийских правых таковыми не считаю, противостоят вполне себе бодрые красные, которые еще когда-нибудь, думаю, возьмут свое, как бы мне обидно это ни было. Макеева: «Кто такие либералы?», – я сегодня так в лоб спросила в Твиттере зрителей ДОЖДЯ – и множество получила ответов. Но в принципе эти все ответы, если очень грубо, можно поделить на две категории, примерно равные, которые водораздел в обществе проводят. Я хочу вам, Никита, предложить догадаться, какие это варианты ответа. Так, если грубо очертить, кто такие либералы … и публика начинает… Соколов: Наблюдая современную дискуссию, я должен сказать, что слово «либерал» получило новое и небывалое в России для него значение, и это значение окончательно лишает его содержательного смысла. Потому что сейчас либералом в России называется всякий человек, несогласный с начальством хотя бы по какому-нибудь пункту. Макеева: То есть несогласныe Соколов: Да, неодобряющие действие высшего начальства хотя бы по какому-нибудь пункту, неважно, по какому – будь это закон о пробках в центре Москвы или что угодно. Все равно, человек, несогласный с начальством, будет злобным либералом. Это вообще не ново, в России слово «либерал» наполнялось смыслом несколько раз. Вообще либерализм – это такая… Мне совершенно непонятно, почему Герман-младший так поет заупокойно по либерализму, потому что это одно из самых прочных, на самом деле, моральных учений. Макеева: Вы, сами того не ведая, эти, как мне казалось, полярные варианты ответа на вопрос «Кто такие либералы?», объединили это в один. Наверное, это четко отражает то, как в России смотрят на то, кто такие либералы. Просто одни считают, что быть против и несогласными – это плохо, а другие – что хорошо, и каждый приводит свои доводы. Насколько это хоть в какой-то части совпадает с классическим пониманием того, кто есть либерал? Соколов: Когда правительство ведет себя не либерально, то быть в оппозиции ему – есть свойство либерализма. Но совершенно не содержательная и не характеризующая черта либерализма – быть в оппозиции правительства, у него есть собственное содержание очень важное. И это содержание в конце 17 века и в начале 18 века уже окончательно обозначилось, либерализм – это некоторое представление о том, как хорошо жить. Вот Константин Эггерт и консерваторы говорят, что у нас есть традиции консервативные, это наши правила, вот по этому правилу мы должны жить. Социалисты говорят: «Мы придумаем Фаланстер, там все будут равны. Вот у нас такое правило - правило Фаланстера, общая собственность». Либералы говорят: «У нас нет правил, давайте человеку предоставим свободу. Наивысший уровень общего блага будет достигнут, когда каждый будет пробовать на разных путях разные направления, а мы потом поймем, как хорошо». Макеева: А анархисты – не либералы? Соколов: Анархисты были бы похожи, если бы либералы отрицали государство. Но ровно этим они отличаются от анархистов, что они не отрицают государство, потому что государство для либерального мира необходимо. Поскольку человек грешен, он плох, он будет творить зло, и, предоставляя ему свободу, вы предоставляете ему свободу творить зло, поэтому должны быть государственные институты, которые будут ограничивать свободу зла этого злого человека. Макеева: Которые будут определять, что есть добро, что есть злo Это страшная философия. Соколов: Нет, которые будут действовать уже по определенным правилам. Макеева: По закону. Соколов: По закону. Макеева: То есть и у либералов есть правилa Соколов: Главный столб либерального учения – это необходимость верховенства права. Макеева: В какой момент и как именно, и почему понятие «либерал», «либерализм» стало менять свое значениe Это просто нынешнее невежество граждан, которые вообще не в курсe Кто-то сказал, что либерал – это слово ругательное, и они давай… Или это трансформация? Соколов: Штука в том, что в силу особенности русской истории в России никогда не было строго либеральной партии, у нас либералом называется Жириновский. Это вообще курам на смех, Жириновский и либерализм рядом близко и не лежали. Русский либерализм немножко позже выходит на историческую сцену, чем европейский, поэтому вынужден отношение с миром строить, откликаясь не только на классических консерваторов, как европейский либерализм, но уже и с демократическим социализмом. В силу этого с самого начала своего рождения русский либерализм усваивает социал-демократически черты. Первая стычка, известная всем, но только никто не понимает, что это стычка либералов с социалистами, это спор декабристов Пестеля и Муравьева. Пестель говорит: «Вот по правилу, по такому правилу мы сейчас произведем переворот в стране», Муравьев говорит: «Нет, мы соберем учредительное собрание, предложим ему обсудить эти вещи. Как оно решит, так и будем действовать». «Нет, мы будем действовать по правилам, - говорит Пестель, - всех заключим в нужные рамки, а евреев выгоним». Это чисто социалистическая вещь. Макеева: Может быть, вообще эти понятия, которые родились так давно, и с тех пор так много изменилось, вообще немножко устарели Вам не кажется, что в принципе очень многое смешалось: право-лево, либералы-консерваторы? Соколов: Но это же все исторические понятия. В разных странах они имеют разный смысл. То, что называется либералом в Европе, совсем не то, что называется либералом в США, совершенно разные наполнения у этих терминов. Либералом в России, например, в середине 19 века, в эпоху великих александровских реформ, назвали сторонников освобождения крестьян и больше ничего, в других отношениях он мог быть совершенно нелиберальный. Но был либералом, поскольку стоял за крестьянскую свободу. Макеева: То есть, те, кто против либералов в Твиттере, учтите, что вы, во-первых, против Жириновского, во-вторых, вы против освобождения крестьян. Соколов: Я совершенно всерьез хотел бы предложить нашему Федеральному собранию обсудить законность освобождения крестьян в России. Как это освобождать? Мы все запрещаем, а там освобождаем. Неправильно, непорядок, надо проверить легитимность. Макеева: По поводу кризиса либеральной идеи или даже смерти либерализма в России. Я так понимаю, вы категорически против этого мнения. Соколов: Категорически против, потому что в широкой публике в России либерализм, как учение, известен очень плохо, практических приложений к российским реалиям почти не имел, поэтому настоящего либерализма в России никто и не видывал. В России либералом называется либо смешной Жириновский, который ни пришей - ни пристебай, никакого либерализма, или называется неолиберальная экономическая доктрина, а это совершенно другое. В отличие от философии либерализма неолиберальная политэкономия – это совершенно особенна